виде предстану после всех перелетов и бессонных ночей перед журналистами. Хотя сейчас было уже все равно, что и кто про меня подумает. Я столько прочитала про себя интересного в Сети и СМИ, которые на пустом месте могли сотворить статью, что какой-то внешний вид мог даже не беспокоить. И все же я думала о том, чтобы и здесь лишний раз не было проколов и Коула не смогли бы осмеять за страшненькую девушку.

Черный «БМВ» затормозил, заставляя выбираться из невнятного сна.

– Мы на месте, – сообщила Райли с переднего сиденья. – Готова?

– Да, – упавшим голосом ответила я, растирая лицо.

Райли ждала у двери, когда она открылась передо мной, и водитель протянул руку, чтобы помочь выйти. Выбравшись из машины, я сощурилась от яркого калифорнийского солнца, закинула рюкзак на спину и поспешила за все так же великолепно выглядевшей Райли к высотному зданию.

– Не переживай за внешний вид, с тобой поработает визажист, – успокоила она, мило улыбаясь, когда мы попали в прохладу высотки. – Не может же наш секс-символ встречаться с кем-то, кто хоть отдаленно будет напоминать тень умершего отца Гамлета.

Даже на американском континенте меня сравнивали с отцом Гамлета, это был знак, оставалось только понять, знак чего мне преподносит Вселенная.

Поджав губы и не собираясь отвечать на язвительные замечания агента Коула, я молча следовала за ней к лифту, который должен был поднять нас на пятнадцатый этаж. Кабина плавно поднималась, а мы через прозрачную стену наблюдали, как люди внизу становятся все меньше и меньше в размерах, хотя я сама и так уже чувствовала себя бесполезной мушкой, которая случайно залетела не туда.

– Волнуешься? – продолжала ухмыляться Райли.

– Нет, – уверенно ответила я. – Из-за чего?

– Не понимаю… – Она смотрела пристально, изучая мое лицо. – Что он в тебе нашел? Ты и разговор-то поддержать не в состоянии. Любая кукла из глянцевого журнала выглядела бы лучше.

– Может, устал от кукол? – наконец бросила я.

– Это вряд ли. Все его девушки выглядели шикарно.

– Вы его ревнуете. – Я, скорее, утверждала, чем спрашивала.

В ответ она скривилась и промолчала, потому что я, скорее всего, была права. Возможно, любая бы на моем месте не соответствовала, по мнению Райли, ее подопечному. Но она никому и никогда бы об этом не сказала.

Наконец двери лифта открылись, и перед нами предстал холл с его неотъемлемой частью – высоким ресепшеном и миловидной блондинкой-секретарем, куклой, которая могла на все сто подойти Джонатану Коулу.

Райли продефилировала к девушке и стала с ней что-то обсуждать, потом разразилась смехом, от которого меня покоробило в очередной раз, и, махнув мне рукой, направилась к стеклянным дверям, за которыми шел длинный коридор.

Я слегка подтянула за шлевки джинсы, расправила полы хлопковой рубашки в полосочку, подкинула рюкзак и последовала за ней, надеясь, что теперь-то уж все решится быстрее.

– Нам сюда, – уверенно произнесла она, указывая на вторую дверь справа, не считая двух таких же серых, гладких, как сталь, с металлическими ручками слева от нас. – Сначала к визажистам.

– Хорошо, – послушно согласилась я.

Мы вошли в светлую комнату, где по левую руку от меня располагались зеркала, доходящие до половины стены и разделяющие ее на две части. Над зеркалами висели яркие светильники, на столах валялись всевозможные баночки с тенями, кремами и пудрами. У ближнего к окну зеркала в кресле сидела девушка и мило болтала о чем-то по телефону, пока на ее лицо наносили грим.

Я разглядывала эту картину, представляя себе, как, возможно, несколько минут назад здесь мог сидеть Джонатан, но это происходило только в моих мыслях, я вообще могла его больше никогда не увидеть. В груди защемило. Все же хотелось как-то попрощаться или хотя бы сказать «прости». Но теперь я не знала, как смогу это устроить. Все рушилось слишком быстро.

К нам подскочила полненькая брюнетка с четкими контурами лица и яркой латиноамериканской внешностью.

– Эйприл, – обратилась к ней Райли. – Помоги нам, пожалуйста, создать свежий вид.

Она ухватила меня под локоть и подтолкнула к приятной пухляшке. Но выглядело это так, словно она меня пихнула, отчаянно прося: «Боже мой, сделайте с ней что-нибудь!»

Я молчала, вспоминая, зачем я здесь нахожусь и ради кого терплю все это. Его образ и мысли о нем помогали мне успокоиться и собраться. Я верила в то, что смогу исправить все это, хотя бы для него.

Райли скрылась за дверью, а Эйприл стала колдовать надо мной, щебеча и делая мне все время комплименты:

– У вас очень красивые глаза и светлые волосы, а цвет кожи… Знаете, мужчины всей планеты выбирают девушек с таким цветом кожи. Я бы хотела быть блондинкой, как вы.

– Да что вы… – отмахивалась я. – Я обыкновенная.

Толстушка фыркнула, не соглашаясь со мной и продолжая что-то рисовать у меня на лице, нежно водя кисточкой то над правым глазом, то над левым.

– Ты не видишь своей красоты. – Она отошла от зеркала, открывая мне ту, что сейчас хлопала глазами и смотрела на меня из Зазеркалья. Я видела другого человека: никаких мешков под глазами, заспанных глаз, бледных щек – в кресле точно сидела Золушка, и она мне улыбалась, но совсем недолго, потому что знала, что скоро ее карета превратится в тыкву, а кони – в мышей, принц забудет ее и, возможно, никогда больше не увидит, чтобы сказать, что любит. Мне захотелось расплакаться, но я сдерживала себя, помня о макияже, и лишь пыталась дышать ровнее.

Девушка с соседнего кресла развернулась ко мне, и я узнала в ней одну из актрис, с которой Джонатан снимался в фильме. Она выглядела моложе, чем сообщал Гугл, но в фильме она должна была играть роль матери. Ее звали Маргарет Квин.

– Вы новая актриса? Кого вы будете играть? – поинтересовалась она, рассматривая работу Эйприл.

– Я?! – недоумевала я. – Нет, я…

Собственно, кто я? Что я могу ей сейчас сказать, как ответить? Вспомнила ужасно пошлый анекдот, улыбнулась про себя и просто ответила:

– Я та, которую застукали с Джонатаном Коулом во Франции.

– Да… – расстроилась Маргарет. – Честно говоря, не слежу за сплетнями. Вы очень симпатичная. Но как же?

– Все уже закончилось, не начавшись, – с грустью ответила я. Просто решила, что пора с кем-нибудь поделиться всем этим, в Лондоне мне не представилось такой возможности. С Лиззи я не знала, как разговаривать, сначала хотела позвонить ей, но потом поняла, что не знаю, о чем говорить. Она присылала сообщения как истинная подруга, интересуясь моим состоянием, но и на них я не смогла ответить тоже, потому что саму от себя тошнило.