– Нет! – твердо ответила я.

Я понимала, что ему сложно поверить в то, что я его не люблю, потому что нас все время тянуло друг к другу, у нас всегда выходил потрясающий секс, и темы для разговоров не иссякали, мы были единым целым, половинками одного.

– Просто Том был прав… Это все легкое увлечение, я влюбилась в героя фильмов. А ты не такой.

– Не такой, – повторил он, снова вытирая под носом.

Я не хотела, но каждой фразой делала только больнее, он всегда переживал за то, что интересен людям только как персонаж фильмов, что он сам, по сути своей, никому не интересен, и я сейчас била по самому больному. Но лучше один раз испытать боль, чем всю жизнь. Всю жизнь бороться с «ветряными мельницами» и проиграть.

– Том был прав… – сказал он, складывая руки на груди и поворачиваясь ко мне лицом. – Тогда иди… Иди, чего ты ждешь? Я понял… Ты получила что хотела…

Он взъерошил волосы руками, а потом развел руки в стороны.

– Наверное, это я идиот. Напридумывал себе… Жаль, что ты…

Он перевел дыхание, прикрыв глаза. Грудь его вздымалась под футболкой от частого дыхания, а крылья носа раздувались от бешенства, которое душило его, но он, как истинный бритиш, усмирял то, что хотело вырваться наружу.

– Уходи… Ты права. Я не хочу тебя видеть. Уходи…

Ноги не слушались, руки похолодели, все тело заледенело. Пытаясь сделать шаг, я поняла, что ноги превратились в огромные бетонные плиты, которые трудно поднять. Я взялась за ручку двери, когда услышала вдруг:

– Sunny?!

Из глаз брызнули слезы, а из горла вырвался сдавленный всхлип.

Я повернулась и посмотрела на него, не видя ничего вокруг, комнаты, в которой мы разговаривали, не существовало, не существовало ничего в мире, кроме нас. Я беззвучно, зная, что мы и так поймем друг друга, произнесла:

– Прости…

– Не уходи… – так же беззвучно произнес он.

– Прощай…

* * *

Я смотрела в иллюминатор самолета, точнее, пыталась рассмотреть что-то в нем, пока пассажиры занимали свои места. Увидеть я могла там мало что, потому что мое место находилось у прохода, но все равно смотрела, лишь бы не думать о том, о чем думалось. За окном все еще жарило солнце, и помнилось, как пах воздух духотой и океаном. Его глаза отливали этой же голубизной и темнели, когда вокруг происходило ненастье. Такими я их запомнила, такими всегда любила.

– Разрешите? – раздался голос над головой. Я подняла подбородок и хмуро улыбнулась приятному брюнету.

– Конечно.

Встав с кресла, я пропустила парня.

– Мое место в середине, – сказал он.

Пролезая к креслу, он наступил мне на ногу, извиняясь.

– О’кей, – ответила недовольно я. – Быстрей бы уже.

Бурчала себе под нос я по-русски, чем удивила и обрадовала соседа.

– Да, я тоже не люблю долго сидеть перед взлетом, – заговорил на родном языке.

Я приподняла бровь, понимая, что тихо пострадать в одиночестве мне сегодня не удастся.

– Андрей, – представился брюнет, и его карие глаза хитро подмигнули.

– Настя. – Я плюхнулась в кресло и попыталась пристегнуть ремень.

– Чего такая грустная, Настя? Разве Америка тебя не взбодрила? – Он улыбался такой задорной и лучезарной улыбкой, которую только русские люди способны подарить постороннему человеку, что невозможно было не улыбнуться ему в ответ.

– Еще как взбодрила, – хмыкнула я.

– А что так, а, Насть? В России лучше, скажи? – хорохорился новый знакомый.

– Скажу, – согласилась я.

– Сейчас я тебя развеселю. Хватит хмуриться. Ты первый раз была в Лос-Анджелесе? – Он провел пальцем по небольшому шраму на щеке.

По-моему, страдания и глубокий сон мне предстояло забросить на верхнюю полку над креслами, потому что Андрей собирался болтать весь полет. Хотя это тоже был вариант не думать о том, о чем думалось.

– Да, первый и последний, – нехотя ответила я.

– Ой, ладно, я тоже так говорил, когда первый раз поехал сюда… – Андрей наклонился вниз, к ногам, и стал шуршать пакетами, а я разглядывала его шрам на коротко остриженной голове. – Опа…

Неожиданно выпрямившись и улыбнувшись так, что на правой щеке у него проступила ямочка, парень протянул мне бутылку коньяка.

– Ну что? Хряпнем для смелости?

Я улыбнулась, и мы хряпнули.

* * *

– Подожди, подожди, – уже слегка заплетающимся языком остановил меня Андрей. – А вот этот знаешь?

И он начал рассказывать следующий анекдот:

Представь себе – новый авиалайнер. В пассажирский салон входит стюардесса:

– Вы находитесь на нашем новом авиалайнере, в носовой части самолета у нас находится кинозал, в хвостовой – зал игровых автоматов, на нижней палубе – бассейн, на верхней – сауна. А теперь, уважаемые господа, пристегните ремни, и со всей этой чертовщиной мы попытаемся взлететь.

Я фыркнула, вытягивая руку из-под его ладони.

– Это уже не смешно, мы взлетели и летим… – Я пыталась разглядеть время на часах. – О! Мы летим уже шесть часов. Половина пути пройдена.

– Тогда за шесть часов, – поднял пластиковый стаканчик Андрей.

– Да! – ответила я, глотая карамельно-горьковатую жидкость. – За шесть часов.

И много тысяч километров, которые теперь отделяют меня от Джонатана, его улыбки, пронзительного взгляда и любимых объятий.

Конечно, сейчас можно думать только о себе, заботиться, чтобы твое душевное равновесие не страдало, а потом уже о тех, кого ты могла задеть. Но что, если я не чувствовала себя хорошо, когда кому-то было плохо. А мне было плохо, когда я думала о том, что Джонатан почувствовал, узнав от Тома… И все его жертвы казались напрасными.

Стоп!

«Все уже произошло. Я сделала то, что должна была».

– Твоя очередь, – подтолкнул меня локтем парень справа.

– А? Да. Я вот какой вспомнила.

Стюардесса объявляет:

– Уважаемые пассажиры, пристегните ремни, закройте рты – зона летающих соплей.

Пассажир с последнего ряда:

– Да это брехня, ням, ням, ням…

– Ха-ха-ха, – загоготал Андрей. – Противненько.

Он разлил еще порцию коньяка.

– А теперь такой.

– Что такое командир? – Это мозг экипажа!

– Что такое штурман? – Это глаза экипажа!

– Что такое бортинженер? – Это руки экипажа!

– А что такое второй пилот? – А это, э-э, член экипажа…

– Пф-ф… – прыснула я.

К нам подошла стюардесса:

– Простите. Давайте будем уважать авиакомпанию и всех, кто ею воспользовался. Многие пассажиры спят, а вы слишком громко разговариваете.

– Тс-с… – сказала я, посмотрев на Андрея, потом на стюардессу, и приложила палец к губам.

– Тс-с… – заговорщически прошипел парень. – Последний:

У самолета шасси не выходит… Стюардесса объявляет:

– Леди и джентльмены, у всех вас под ногами находится небольшой люк. Поверните два красных рычажка, вытолкните люк и выставьте ноги! Так, спасибо! А теперь побежали, побежали, побежали!!!

Я еле сдерживала смех… и думала