После чтения этого документа, казалось бы, можно заключить, что русское командование ясно наметило себе цели и методы, и теперь осталось, как выразился один из известных русских историков, на основе этих идей создать «операционный план, являвшийся частью первого этапа стратегической программы».

Увы, никакой последовательной разработки плана, да еще с «этапами стратегической программы» (!) проследить невозможно. Наоборот, видны лишь беспрестанные хаотические метания между самыми разными вариантами планов боевых действий.

После подписания тайной конвенции с Пруссией войскам были отданы указания перейти границу, как только поступит соответствующая команда. Приказом от 8 (20) октября 1811 г. командиру корпуса Витгенштейну предписывалось выдвинуться на запад так, чтобы 5-я дивизия «в несколько дней по получении приказания могла перейти в Тильзите за реку Неман». Самому генерал-лейтенанту Витгенштейну предписывалось перенести свою главную квартиру в местечко Шавли, находившееся примерно в 90 км от границы. Через несколько дней генерал-лейтенанту Багговуту и генерал-лейтенанту Эссену I были также направлены приказы от военного министра, согласно которым они должны были сразу по получении «от генерал-лейтенанта графа Витгенштейна известия, что со вверенными ему войсками переправляется у Тильзита или на каком другом месте через Неман в Пруссию», немедленно выдвигать к границам свои войска.

Через два дня генералу Дохтурову и генералу Багратиону были направлены одинаковые распоряжения: «Как скоро получите через нарочитого курьера от гр. Витгенштейна известия, что он вступает в Пруссию, то ни мало не медля, извольте приказать войскам… тотчас выступить». К приказу прилагались пакеты с маршрутами для войск. Эти пакеты нужно было вскрыть только по прибытии курьера с сообщением о начале наступления Витгенштейна. Командующим корпусами приказывалось соблюдать строжайшую тайну, причем указывалось: «Дабы не сделать преждевременной напрасной тревоги, то не предписывать им (войскам) формально, чтобы были готовы к походу, но содержать их в готовности к оному частыми осмотрами».

Эти письма однозначно являются указаниями по подготовке наступательной войны с целью поддержки прусских войск. Разумеется, подобное движение вперед не могло не коснуться герцогства Варшавского, особенно если посмотреть на карту, где показано размещение русских войск в этот период. Совершенно очевидно, что марш вперёд и Дохтурова, и Багратиона означал вторжение в герцогство Варшавское со всеми вытекающими последствиями. Однако, как уже указывалось, военная конвенция с Пруссией не была ратифицирована, и проект наступления снова остался лишь на бумаге.

Не слишком-то оборонительным стилем были проникнуты и предложения генерала Барклая де Толли в письме царю, которое датируется 22 января (3 февраля) 1812 г. Военный министр предлагал целый комплекс действий, направленных на подрыв сил наполеоновской империи. Он писал: «Необходимо стараться: 1) уничтожить влияние Франции в германских государствах и подготавливать там диверсии; 2) вынудить часть французских войск покинуть северный театр военных действий и перейти на юг, с тем чтобы расходы по содержанию их легли на саму Францию; 3) использовать все обстоятельства, которые могут в корне подорвать могущество французского правительства, стараясь воздействовать на настроение французского народа; 4) использовать все политические средства, которые могут служить для того, чтобы лишить Францию ее союзников…

Не составило бы большого труда заставить и жителей самой Франции задуматься о том рабстве, в которое они попали… Если прибавить к этому вторжения со стороны моря и, возможно, даже со стороны Испании, то Наполеон вскоре будет вынужден использовать часть своей армии, чтобы заставить повиноваться себе внутри самой Франции».

Особо «миролюбиво» и в духе «подготовки обороны» звучит следующая фраза: «Я не говорю о Польше, так как достаточно будет нескольких успешных сражений, и вся Польша будет в наших руках».

Но, быть может, после безрезультатных переговоров с Пруссией Барклай де Толли стал строго следовать оборонительной концепции, развивая и детализируя «общий операционный план» отступления в глубь России? Для того чтобы убедиться, что это и отдаленно не соответствует реальности, достаточно посмотреть на рапорт военного министра Александру I от 1 (13) апреля 1812 г. Указывая на то, что французы сооружают мосты на Висле и собираются форсировать эту реку, Барклай де Толли пишет: «Все сии обстоятельства побуждают нас поспешить сколь возможно скорее, чтобы хотя несколько предупредить неприятеля… войска могут однако ж тотчас двинуться, если только получу я на то Высочайшее Вашего Императорского Величества повеление… все колонны обеих армий и корпусов должны перейти границу; сие неожиданное движение наших войск неприятеля может немало обеспокоить».

Таким образом, даже в середине апреля 1812 г. военный министр вовсе не собирался отступать, а намеревался «поспешить», дабы «предупредить неприятеля». Но это далеко не все. Уже в самом конце апреля 1812 г. были даны указания подготовить переправы через реку Неман «при Мериче, Олите и Станеве… дабы можно было воспользоваться ими, как только скоро потребуется надобность».

Как можно легко догадаться, мосты должны были строиться не в качестве дружеской помощи наполеоновским понтонерам, а для переброски русской армии на западный берег, иначе говоря, для начала наступления в герцогство Варшавское! Таким образом, царь и военный министр за полтора-два месяца до войны, к которой готовились два с половиной года, так и не определились, что же они будут делать.

Стоит ли говорить обо всех прочих генералах и штабных офицерах? Те из них, кто хорошо умел писать, заваливали командование своими прожектами, в которых и речи не было о заманивании врага в глубь своей территории. Все они практически говорили об одном: необходимости немедленного наступления на герцогство Варшавское. Приведем некоторые из наиболее характерных.

Полковник Тейль, резидент русской разведки в Австрии, писал в сентябре 1811 г.: «Почти всегда императору Наполеону предоставляли инициативу ведения войны, что давало ему решающее превосходство… Не мне решать, нельзя ли избежать этого общего правила… и иметь возможность начать боевые действия, как только представится выгодный момент и когда заблагорассудится России, а не Франции… Быстрый захват герцогства Варшавского будет самым прекрасным и самым полезным началом».

Генерал-адъютант Уваров в октябре 1811 г. писал Александру I (на чудовищном французском языке): «Будет большой выгодой для русских… захватить Варшаву врасплох, чтобы утвердиться там и чтобы перенести театр войны во вражескую страну… Прусский король будет очень счастлив, если он будет освобожден от необходимости впустить французские войска на свою территорию… Он может снова стать верным союзником России с того момента, как она возьмет на себя решение вступить на прусскую территорию и защищать ее. Подобное движение будет иметь также огромное значение по тому впечатлению, которое оно произведет среди угнетаемых народов Германии, Италии и Швейцарии».

Генерал-майор Довре докладывал генерал-адъютанту князю Волконскому 3 (15) марта 1812 г. о том, что французы продвигаются к русским границам: «Гроза разразилась так быстро, что единственное полезное, что мы могли бы сделать в этих обстоятельствах, а именно занять города Тильзит и Мемель и, следовательно, все течение Немана, не было осуществлено… Десять дней тому назад занятие этих мест потребовало бы у нас лишь труд туда вступить, обладание Тильзитом прикрыло бы нам границу между Юрбургом и Полангеном и позволило бы нам иметь открытую дверь для последующих событий…» Этот доклад, конечно, не является планом, но, тем не менее, генерал-квартирмейстер Первого корпуса Довре явно не собирался отступать на Волгу и к тому же предполагал сохранять «открытую дверь для последующих событий», иначе говоря — плацдармы, необходимые для наступления.