После капитуляции между сторонами было заключено перемирие, и начались переговоры о мире. К этому моменту стало понятно, что отношения между Россией и Францией вот-вот перерастут в войну, и поэтому турки, несмотря на тяжёлое поражение, были неуступчивы. Однако сам факт переговоров и их, в конечном итоге, успешное завершение лучше всего свидетельствуют об отношении Наполеона к войне с Россией. Несмотря на то что в начале 1812 г. войска, как русские, так и французские, в полную силу готовились к войне, сам Наполеон еще не решил окончательно, насколько ему необходима эта война. В противном случае он ни за что не допустил бы успешного завершения русско-турецких переговоров. Да, без сомнения, туркам давали понять, что им не следует слишком торопиться с заключением мира, ведь в это время русские войска были собраны на границе, а французские находились на марше. Однако до февраля 1812 г. туркам не было направлено никакого ясного, однозначного документа, который подтверждал бы намерения Наполеона начать войну с Россией. Что же касается англичан — они развили бурную деятельность, обещая султану помощь и щедро оплачивая участников переговоров с турецкой стороны. В частности, был подкуплен турецкий драгоман[61] князь Мурузи.

Наполеон пожинал плоды своей тильзитской политики. Конечно, после начала испанской кампании и, тем более, после Эрфуртской встречи речь не шла уже о перспективе передачи России Константинополя и проливов. Но даже в конце 1810 г., когда русско-французская война стала во весь рост на повестку дня, Наполеон продолжал соблюдать обязательства, которые он принял по отношению к царю в Эрфурте, а именно согласие на то, что Россия займёт всю территорию Османской империи вплоть до Дуная (вся территория современной Молдавии и Румынии) и при этом не будет пытаться захватить Сербию.

В разговоре с Меттернихом в середине 1810 г. французский император ещё раз подтвердил это: «Я подписал обязательства, и у меня нет никаких причин и поводов, чтобы их нарушать. Эти обязательства стали для меня обременительны, и я предвижу, что они повлекут за собой ущерб для Франции, но Вы знаете, почему в своё время я их подписал. Отказаться теперь от этих обязательств — значит тотчас же дать России повод для войны, что вовсе не соответствует моим желаниям. Кроме того, если я сделаю такое, у меня не будет права надеяться на то, что мне будут верить. Какие гарантии смогу я Вам дать однажды, если я буду нарушать свои обязательства из-за того, что обстоятельства изменились?»

Естественно, что время тильзитской дружбы безвозвратно ушло в прошлое, и Наполеон заявлял в том же разговоре: «Я не потерплю приобретения (Россией) и дюйма земли на правом берегу Дуная». Тем не менее вряд ли турки пришли в большой восторг от того, что Наполеон соглашался на огромное расширение российской территории за счёт Османской империи. Кстати, туркам была хорошо известна речь императора, обращенная к депутатам законодательного корпуса, где он заявлял: «Мой союзник и друг, император России, присоединил к своей обширной империи Финляндию, Молдавию, Валахию и один из округов Галиции. Я не жалею ни о чём, что могло бы идти на благо этой империи. Мои чувства к её великому монарху полностью согласуются с моей политикой». Наконец, турецкая сторона была проинформирована и о тех предложениях, которые Наполеон делал Александру по поводу раздела Османской империи. В этой ситуации знаки со стороны французских дипломатов, подаваемые туркам о желательности того, чтобы они не заключали мир с русскими, были недостаточны.

Только 15 февраля 1812 г., в тот момент, когда были уже отданы приказы о концентрации Великой армии, представителю Франции в Константинополе Латур-Мобуру были направлены полномочия, необходимые для того, чтобы попытаться спешно заключить союз с Османской империей, но это уже не изменило хода русско-турецких переговоров.

Впрочем, несмотря на всё английское золото, неудачи турецких войск и предшествующую позицию Наполеона, турецкая сторона не подписывала мир. Как-никак, перспектива огромного русско-французского конфликта не могла не заставить турецкие правящие круги задуматься. В этой ситуации опять-таки вступил в дело случай.

Недовольный медленным ходом переговоров царь решил отстранить Кутузова от командования и передать руководство армией и ведение переговоров адмиралу Чичагову. Известно, что Александр I, если очень мягко сказать, недолюбливал Кутузова. Отсылая адмирала Чичагова на место нелюбимого полководца, царь сказал: «Мир с Турцией никак не удаётся заключить. Безобразия наших войск в Молдавии и Валахии довели до отчаяния жителей этих краёв… Кроме того, я полагаю, что нынешний командующий, автор всех этих несчастий, не способен добиться результатов, которые требуют энергии, доброй воли и быстроты в исполнении…»

Чичагов покинул Петербург 2 (14) мая 1812 г. До его приезда в Бухарест оставалось лишь несколько дней, когда 16 (28) мая 1812 г. договор был подписан с одной стороны Кутузовым, с другой стороны — турецким уполномоченным Ахмед-Пашой.

Без сомнения, Кутузов был прекрасным полководцем и тонким дипломатом, однако сусальная картинка доброго «дедушки Михаила Илларионовича» и идеального народного героя, если очень мягко сказать, весьма далека от истины. Кутузову были вовсе не чужды многие человеческие слабости. Он не просто любил деньги, но не пренебрегал возможностями не слишком честно обогатиться, он любил женщин и жил в Бухаресте в роскоши, окружённый настоящим гаремом… Но ещё важнее то, что Михаил Илларионович не особенно любил утруждать себя прозаическими заботами о снабжении вверенных ему войск и о поддержании среди них дисциплины и порядка. Результатом стала распущенность в его армии, которую подтверждают все источники.

Чичагов не был великим полководцем, скорее наоборот, зато он был довольно честным человеком. В своих мемуарах он описывает состояние армии, которую он получил под команду: «Проезжая по Молдавии и Валахии, я заметил покинутые дома, и я узнал, что их собственники бежали от реквизиций и от бесчинств солдат. Многие скрывались в лесах… Дисциплина столь разболталась, что грабёж был в порядке вещей, и военнослужащие забирали всё, что они считали необходимым. Я был вынужден примерно наказать солдат, которые были назначены мне в охрану, так как они отнимали силой провизию в домах, находящихся рядом с моим».

Кроме этого, Кутузов никогда не делал подарки конкурентам. Узнав о том, что к армии должен прибыть его преемник, Михаил Илларионович решил любой ценой заключить мир. Объективно эта поспешность оказалась мотивированной, так как мир был подписан менее чем за месяц до начала боевых действий на западной границе, однако поспешность Кутузова объяснялась прежде всего личными соображениями.

Мир был действительно странным, если учитывать огромные жертвы, которые были принесены Россией, и успехи, одержанные русской армией в ходе кампаний 1809–1811 гг. Вместо княжеств Молдавии и Валахии Оттоманская Порта уступала России лишь часть Молдавского княжества, которое позже стало называться Бессарабией. Граница между Российской империей и Оттоманской империей устанавливалась по реке Прут. Понятно, что это очень и очень далеко от того, что планировалось изначально, и от того, на что в своё время дал согласие Наполеон (напомним, что речь шла о приобретении всей занятой русскими войсками территории до самого Дуная).