В закусочную набилось много народу, и большинство разговоров крутилось вокруг последних событий в Фоллс-Энде. Судя по слухам, не произошло никаких изменений в состоянии Мариэль и Грейди Веттерс. В противоположность этому, как говорили, расследование, сосредоточенное на убийствах Тедди Гаттла и Эрни Сколлея, достигло заметных успехов, и Грейди Веттерса уже исключили из списка подозреваемых.

— Им вкололи огромную дозу какой-то дури, как я слышал, — сообщил мне здоровый бородач пару минут тому назад, когда я заглянул в уборную. Он, покачиваясь, стоял над писсуаром, поэтому укрепил свою позицию, упершись лбом в стену.

— Кому вкололи-то?

— Мариэль и Грейди, — пояснил мужик. — Кто-то накачал их наркотой.

— А вы откуда знаете?

— Мой свояк работает у шерифа в помощниках. — Сортир огласился звуком пьяной отрыжки бородача. — Сам Грейди не смог бы так наколоться, поэтому никого и не убивал. Я мог бы сразу сказать им это. Как и любой из наших горожан. А вы приехали поохотиться?

— Да.

— Нужен проводник?

— Мы уже наняли одного, спасибо.

Если он и слышал мой ответ, то решил пропустить его мимо ушей. Продолжая направлять струю левой рукой, правой бородач порылся в кармане и извлек именную визитку местного лесничества. Похоже, в этих краях все подрабатывают проводниками.

— Это я, — заявил он. — Грег Вессель. Можете звонить в любое время.

— Спасибо, буду иметь в виду.

— Я не расслышал вашего имени.

— Паркер.

— Не могу пока пожать вам руку.

— Я понимаю. А вы слышали что-нибудь о тех убитых? Репортерам из новостей, видимо, известно не больше моего, а сам я вообще ничего не знаю.

— Эрни Сколлей и Тедди Гаттл, — сообщил Вессель. — Свояк говорит, что на руке Тедди тоже нашли следы укола, а ведь Тедди любил только травку. Курильщики травки не колются. Старина Эрни просто получил две пули в спину. Какой долбаный трус мог стрелять в спину старика, а?

— Не знаю такого, — сказал я.

— Вы задаете много вопросов, — заметил Вессель, но я не услышал в его замечании никакого недовольства или подозрительности. — Может, вы сами из репортерской братии?

— Вот уж нет, — решительно возразил я. — Мы заехали сюда поохотиться, а такое увлечение, знаете ли, побуждает человека заботиться о собственной безопасности.

— Ну, у вас же есть оружие.

— Есть.

— И вам известно, как им пользоваться?

— Да вроде того.

— Тогда вам не о чем беспокоиться.

Он наконец облегчился и ждал своей очереди, пока я мыл руки.

— Так не забудьте, — напомнил он, — проводник и таксидермист Вессель. К рассвету я буду трезвее стеклышка. Гарантированно.

Когда я вернулся за столик, официантка уже принесла для нас с Ангелом и Луисом три тарелки с гамбургерами. Скромных размеров. А вокруг них темнели жалкие кучки худосочных, пережаренных ломтиков картошки фри, сильно смахивающие на остатки разворошенного птичьего гнезда. Ангел слегка придавил пальцем свой гамбургер. Из него вытекла струйка жира.

— Разве мы заказали сухарики? — спросил он.

Официантка как раз вернулась, чтобы наполнить наши стаканы живительным напитком.

— Желаете что-нибудь еще? — спросила она.

— Побольше еды для начала, — заявил Ангел. — Любой еды.

— У нас вечер гамбургеров, — пояснила официантка.

Ее шевелюра пылала рыжим огнем. Такой же оттенок имели ее губы, щеки и униформа. Если бы на дворе не стоял ноябрь и татуировка в виде сердечка на правом предплечье не гласила «паршивец Маффи», то она могла бы сойти за праздную отпускницу.

— А что, собственно, подразумевает вечер гамбургеров? — поинтересовался Ангел.

Официантка махнула рукой в сторону висевшего за кассой объявления. Выведенная чьей-то старательной рукой надпись гласила: «Середа, вечер гамбургеров! Гамбургер с картошкой фри —$3!»

— Вечер гамбургеров, — повторила она. — Сегодня среда.

— Да только гамбургеры вроде как маловаты, — проворчал Ангел.

— Потому-то они стоят всего три бакса, — любезно объяснила официантка.

— Отлично, — сказал Ангел. — А вы знаете, что у вас в объявлении есть ошибка в слове «среда»?

— А я таких ошибок, знаете ли, не делаю.

— Отлично, — похвалил Ангел. — Кто такой Маффи?

— Бывший дружок.

— Это он попросил вас увековечить его имя?

— Нет, сама увековечила в честь нашего расставания.

— В честь расставания?

— Да, чтобы помнить, какая дрянь этот Маффи, и не попасться опять.

— Отлично, — в третий раз повторил Ангел.

— Будут еще вопросы?

— О, у меня их хватает.

— Ну тогда пока выбери самые важные. — Официантка похлопала Ангела по плечу. — Принести вам еще пива, мальчики?

Дверь закусочной открылась, и вошел Джеки Гарнер.

— Разумеется, — ответил я. — И захватите лишнюю бутылку для нашего подоспевшего приятеля.

— Думаете, он еще и поесть захочет? — спросила официантка. — Кухня закрывается в пять часов.

— Мы с ним поделимся, — успокоил ее Ангел. — Обойдется объедками.

Есть Джеки не хотел, но с удовольствием приложился к пиву. Кухня закрылась, и постепенно закусочная начала пустеть; правда, никто не спешил нас выгонять. Сдвинув бутылки, мы чокнулись, провозгласив тост за удачу, хотя надо отдать должное правоте Ангела: удача редко баловала нас.

И именно поэтому мы не брезговали оружием.

Напротив мотеля и закусочной на другой стороне дороги находилась заброшенная бензозаправка с универсальным магазином. Бензина там давно не было, а окна и входную дверь магазинчика грубо заколотили досками. Задняя дверь бесследно исчезла, и одна-единственная доска, слабо препятствующая доступу к тому, что еще осталось внутри, хоть и ненадежно, обеспечивала иллюзию преграды.

В помещении магазина валялись пустые пивные банки и бутылки; виднелись также старые автопокрышки и полупустая коробка дешевого вина. В одном из углов находилось чье-то грязное гнездышко с ворохом одеял и полотенец, влажных и заплесневевших от дождя, попадавшего внутрь через дырявую крышу. Рядом еще темнели остатки небольшого костерка, закоптившего стены и оставившего запах гари.

Темноту прорезал огонек, разгорелся ненадолго и погас. Коллектор поднес спичку к сигарете и, прикурив, шагнул к окну. Через неряшливо прибитые местами доски он ясно видел четырех мужчин, выпивавших в закусочной.

Коллектор пребывал в сомнениях. Гнев или желание отомстить были непривычны для него. Преследуемые им преступники не грешили против него, и после удаления их из этого мира он не испытывал удовольствие личного плана, а лишь осознавал восстановление общественного порядка. Сейчас ситуация изменилась. Одного из близких ему людей убили, а другого ранили. В ходе последнего разговора с лечащим врачом Элдрича выяснилось, что выздоровление идет медленнее, чем ожидалось, даже для человека столь преклонного возраста, что потребовало дальнейшего пребывания в больнице. По мнению врача, тяжелые психологические травмы представляли более серьезную опасность, чем физические раны, но Элдрич отверг предложение о консультациях или лечении у психолога, а когда зашел разговор о священнике или пасторе, пациент впервые со времени своего поступления в клинику рассмеялся.