Теперь она чаще выходила на улицу, наблюдала жизнь своего городка. Как все переменилось кругом. На улицах грязь, никто не подметает своего двора. Ворота забиты, ставни наглухо закрыты, электричество нигде не горит. То там, то здесь слышится немецкая речь. На базаре устраивают облавы, сгоняют людей за черный забор, усаживают на грузовики и увозят на станцию. Здоровых и молодых отправляют в Германию на работы, а подозрительных забирают в тюрьму. Тех, кто пытается бежать или открыто высказывает недовольство, тут же расстреливают и не велят хоронить.

Детей почти не видно на улице. А если где-нибудь появится мальчик или девочка, то на них невозможно смотреть. Испуганные, удивленные детские глазенки ранят прямо в сердце.

Однажды в неурочный час к Настасье Гавриловне из лесу явился связной и сообщил о гибели Зинаиды в схватке с фашистским карательным отрядом. Потрясенная женщина в ту же ночь ушла к партизанам. К месту добралась на рассвете. Остановилась среди молчаливых людей, опустивших на свежий холм грубый, сколоченный из старых досок гроб, в котором лежала Зина. Она была в серой шинели, подпоясанная желтым ремнем. Черные кирзовые сапоги торчали непомерно высоко. Голова лежала на подстилке из сухого жесткого сена, и белое, бескровное лицо выделялось своей бледностью на темном фоне шершавых досок гроба.

Настасья Гавриловна опустилась на колени, припала щекой к холодному лбу дочери и заплакала.

Похоронили Зину в лесу под высоким старым дубом...

Верочке тогда едва исполнилось два года, и ей, конечно, ничего не сказали о смерти матери.

И вот теперь, много лет спустя, Настасья Гавриловна и Верочка молча стояли среди величавого тихого леса. Под тем самым дубом, где была убита и похоронена Зина... Верочка прислонилась к шершавому стволу дерева, едва удерживаясь на ногах. Прикосновение сухой, жесткой бабушкиной руки слегка ее успокоило. Поддерживая друг друга, старая женщина и молоденькая девушка долго стояли под дубом в глубоком молчании.

Здесь не было могильного холма. После войны останки смелой партизанки перенесли на городское кладбище и похоронили рядом с другими павшими героями.

Бабушка и Верочка уже не раз побывали там. Однажды, возвращаясь домой, они свернули на пыльную площадь — почти заброшенный пустырь, где за ветхим деревянным забором виднелся небольшой домик с белыми ставнями и красной черепичной крышей. Здесь помещалась мастерская по ремонту металлоизделий: принимали в починку примусы, керосиновые лампы, велосипеды, швейные машины. В годы оккупации в этом ветхом домике трудились несколько старичков жестянщиков, укрывавших членов подпольной партийной группы. Сюда приходила и Настасья Гавриловна.

В то время когда бабушка и внучка, остановившись на тротуаре, смотрели на покосившийся домик, совсем близко заскрипели тормоза машины, и прямо перед женщинами остановилась синяя «Победа». Высунувшийся из кабины молодой человек, в соломенной шляпе и в очках, приветливо крикнул:

— Здравствуйте, Настасья Гавриловна! Может, вас подвезти?

Старушка повернулась к машине и, не двигаясь с места, сказала:

— Здравствуй, здравствуй, голубчик. Не трудись. Пожалуй, мы и пешком дойдем. Ко мне вот внучка приехала, видишь?

Молодой человек посмотрел на Верочку, почтительно приподнял шляпу.

— Очень приятно познакомиться. До свидания, Настасья Гавриловна.

Машина рванулась с места и с шумом круто свернула в переулок.

— Начальник нашей почты, — сказала Настасья Гавриловна, провожая взглядом удаляющуюся машину. — Тоже в этот дом приходил, мальчишкой тогда был, лет тринадцати. До войны у меня в школе учился, а как немцы пришли, он с отцом в лес подался, к партизанам. Смышленый и отчаянный был разведчик, Мишка-вездеход. Теперь Михаилом Степановичем зовется.

С этого дня Верочка неотступно ходила за Настасьей Гавриловной. Между делом бабушка неторопливо рассказывала ей то одну, то другую историю. Невзрачные тихие улицы, непримечательные дома и обыкновенные люди, которые в первые дни ничем не удивили Верочку, после прогулок с бабушкой стали казаться ей другими. Даже скучная, унылая церквушка вдруг ожила: бабушка рассказала, что в дни оккупации, в годину тяжелых боев на Волге, здешний звонарь условными сочетаниями ударов колокола давал знать жителям, что город на Волге остается советским. И здание школы, и пожарная вышка, и железнодорожное депо, и эта старая площадь, на которой теперь построены красивые дома, — все имеет свою удивительную историю. А какие здесь замечательные люди! Почти про каждого человека Настасья Гавриловна может рассказать такое, что заставляет остановиться и почтительно посмотреть на него.

Несколько дней, проведенных с бабушкой, наполнили Верочку неожиданными, сильными впечатлениями. Она чувствовала, как вся ее жизнь переворачивается самым решительным образом. Казалось, какой-то горячий ветер закружил ее и понес над землей с такой силой, что захватывало дух и невозможно было остановиться.

Вскоре Верочка поняла, что бабушка совершает экскурсии и прогулки по городу не только ради нее. Оказывается, Настасья Гавриловна, не жалея ни сил, ни времени, делала это неспроста.

Как-то за обедом, поглядывая на усталое лицо бабушки, Верочка сказала ей:

— Ты бы отдохнула, бабуся. Что ты все суетишься, куда-то бежишь, торопишься. Хочешь, я вынесу в сад качалку?

— Ну вот еще что выдумала, — рассердилась бабушка. — Отдыхать буду после, когда помру. А пока жива, надо работать. Жизнь не стоит на месте, не смотрит на стариков.

Она бодро поднялась из-за стола, собралась и снова ушла из дому.

Это были дни, когда бабушка занималась особенно важным для нее делом.

По настоянию Настасьи Гавриловны и некоторых партизан горком партии решил организовать городской краеведческий музей. Верина бабушка с особым рвением занялась этой работой. С утра до позднего вечера ходила по разным инстанциям, отвоевывала помещение, разыскивала полезных людей. Горком не ошибся, поручив такое важное дело Настасье Гавриловне, бывшей учительнице, а ныне пенсионерке, старому члену партии. Вскоре в отведенном для музея помещении появились педагоги, школьники старших классов, инвалиды войны, партизаны, подпольщики. Нашелся даже полковник в отставке, отличный знаток военного дела и истории, который рьяно принялся помогать Настасье Гавриловне.

В это важное дело бабушка вовлекла и Верочку. Каждый день аккуратно в назначенное время Верочка отправлялась в музей и вместе с Настасьей Гавриловной принималась за работу. Каждый день приносил новые открытия, и перед Верочкой постепенно возникала картина героической жизни народа, к которому принадлежала и она. Девушка так увлеклась музеем, что ее трудно было оторвать от дела даже в обед или в конце дня. За серьезное усердие и распорядительность ее быстро окрестили