на весь мир, что народы Азии, Африки и Латинской Америки являются главной движущей силой мировой революции, что вооруженная борьба — единственная форма революционной борьбы и гарантией ее успеха является борьба против Советского Союза, принятие всеми народами «идей Мао Цзэ-дуна».

Коммюнике XI пленума ЦК КПК — первый официальный документ, определивший линию и направление внешней политики Китая в период «тайфуна». Но не единственный. Я нашел в своем архиве статью из газеты «Жэньминь жибао», подписанную «группой хунвэйбинов» и опубликованную через несколько дней после закрытия XI пленума: «Мы, хунвэйбины, поднимаемся на бунт не только в нашей стране, мы готовы выйти на международную арену, бороться до конца, поднять всемирный бунт вместе с угнетенными народами всей земли…»

В другом «документе», статье заведующего информационным отделом «Жэньминь жибао» Фын Бяо, помещенной в бюллетене американского генерального консульства в Гонконге и перепечатанной «Цзианмен Хунци Цзяо фынчи», указывается: «В свое время мы выдвигали два положения. Первое касалось разделения мира на три части: страны, где господствуют марксизм-ленинизм и учение Мао Цзэ-дуна, империалистические государства и ревизионистские страны. Теперь мы видим, что мир разделен на две части. Ревизионизм является лишь придатком империализма, следовательно, с одной стороны — возглавляемый американским империализмом контрреволюционный лагерь, над которым развевается контрреволюционное черное знамя и который объединяет контрреволюционеров разных стран. С другой стороны — социалистический Китай, вооруженный учением Мао Цзэ-дуна, вокруг которого группируются марксистско-ленинские революционные силы всего мира». Второе положение касалось «трех больших» и «одной глубины»: большого подъема, большого разделения, большой организации и дальнейшего углубления мировой революции. Мы живем в эпоху господства учения Мао Цзэ-дуна, и различные силы находятся в процессе размежевания и реорганизации». Дальше следовало: «Китай является центром мировой революции. Раньше этот центр находился на Западе, теперь он переместился в Китай. Китай стал не только политическим и экономическим, но и культурным центром. Это единственный в мире центр».

В тот же период нам стал известен и другой документ — доклад Яо Вэнь-юаня. Он был сделан осенью 1967 года, но дипломаты и внешнеполитические наблюдатели в Пекине узнали о нем лишь в начале следующего года.

Этот доклад вызвал большой интерес. И не только потому, что автором его была одна из наиболее влиятельных фигур в ближайшем окружении Мао Цзэ-дуна, но главным образом потому, что он являлся первым, хотя и неофициальным, документом, в котором в наиболее завершенном виде излагались внешнеполитическая концепция китайского руководства в годы «большого тайфуна», его стратегия и тактика. И с позиций этой концепции делался конкретный анализ международного положения и международного коммунистического движения. Некоторые аккредитованные в Пекине корреспонденты в шутку квалифицировали его как «своеобразную теоретическую основу дипломатии хунвэйбинов». Согласно утверждениям Яо Вэнь-юаня, значение «культурной революции» состоит в том, что она открыла путь перехода к коммунизму «для всего мира», «путь перехода мировой революции от социализма к коммунизму», этот путь не был указан «предшественниками». «Культурная революция» — «самая мощная преграда на пути наступления империализма, ревизионизма и реакции» и «мощная поддержка мировой революции», «она привела в движение весь мир», «под яркими лучами идей Мао Цзэ-дуна выросли и возмужали марксистско-ленинские партии и организации во всем мире».

Возможно, эти концепции нашли наиболее конкретное выражение в опубликованной 1 января 1968 года газетой «Жэньминь жибао» «Карте, свидетельствующей о прекрасной обстановке в мире». Рассматриваю карту. Китай на ней расположен в центре и окрашен в темный цвет, чтобы подчеркнуть его положение «центра мира». Пекин отмечен большой пятиконечной звездой. На карте указаны лишь отдельные страны, в частности в Европе — лишь Албания. И только эти страны «удостоены» кратких комментариев, в которых подчеркивается, что «беспримерная в истории культурная революция одержала решающую победу» и «значительно продвинула вперед революционное дело народов всего мира»; народы различных стран «горячо приветствуют ее», ставший «центром мировой революции социалистический Китай еще более окреп и стал сильнее»; «первый взрыв водородной бомбы в Китае вызвал огромный энтузиазм революционных народов мира»; Советский Союз «полностью реставрирует капитализм», «проводит капитулянтскую политику».

Итак, стратегические внешнеполитические концепции определены, теоретические и тактические «основы» дипломатии хунвэйбинов выяснены. Теперь — к действию. И хунвэйбины-дипломаты, работающие за границей, действуют. Методы, применяемые ими в первый период «революции», переносятся и на отношения с другими странами, дипломатия заменяется пропагандой, которая нередко сочеталась с провокационными действиями с целью навязывания «идей Мао Цзэ-дуна» любой ценой, не считаясь с независимостью, суверенитетом и достоинством страны. Основная задача этой дипломатии — расчистить путь «идеям Мао Цзэ-дуна» в международном масштабе, острие ее направлено против СССР, Коммунистической партии Советского Союза… И если эта задача окажется трудновыполнимой — а это действительно дьявольски трудно, — стремиться хотя бы уменьшить авторитет, влияние и престиж Советского Союза, изолировать от него национально-освободительное движение.

Это дипломатия хунвэйбинов на международной арене. А внутри страны отношение к иностранным дипломатам и корреспондентам характеризуется грубым нарушением общепринятых международных прав и норм.

И результаты не замедлили сказаться.

Китай оказался в изоляции. С одними государствами дипломатические отношения порваны, с другими заморожены, с третьими ухудшились. Китай изолировал себя от Организации солидарности народов Азии и Африки. В то время он не участвовал в международных встречах, конференциях. Отозвал всех своих послов, работавших за границей. Ни одна официальная китайская делегация и ни один китайский руководитель не выезжали из страны. Перелистываю записные книжки 1967, 1968 и 1969 годов. За эти годы Китай посетила албанская партийно-правительственная делегация в составе 40 человек во главе с Мехмет Шеху. Затем вторая… третья… Несколько делегаций из азиатских и африканских стран, несколько «гостей» — «истинных марксистов-ленинцев», иждивенцев Пекина с длинными волосами, большими нагрудными значками, которые постоянно сновали по коридорам единственной в Пекине гостиницы для иностранцев «Синцзяо». Вот, кажется, и все…

Это в известном смысле и в известной степени была запланированная «самоизоляция». Возведением этой новой «китайской стены» руководители Китая хотели развязать себе руки в отношении и внешнеполитических заявлений, и внешнеполитических действий, чтобы не давать никаких конкретных обязательств и обещаний и ничем не связывать себя в будущем. Эта стена «отдалила» КНР от социалистического содружества, приобретенного мировым социализмом опыта, имеющего всемирно-историческое значение, ибо этот опыт был для них как бельмо на глазу: он разоблачал и предупреждал их.

До самого моего отъезда, до последнего дня пребывания в Китае, на моих глазах бушевали вихри антисоветизма, поднятые «тайфуном». Казалось, «тайфун» для того и был начат, чтобы посеять в сердцах 800 миллионов человек ненависть к Стране Советов, вытравить любовь и признательность к ней со стороны трудящихся.

Едва ступив на пекинскую землю, сразу попадаешь в атмосферу антисоветизма. Она окружает тебя постоянно, каждый день