chitay-knigi.com » Драма » Ноль часов - Михаил Веллер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Перейти на страницу:

— И наведу сам, — сказал Колчак.

Нетвердо вошел вестовой, опираясь на швабру, и стал брезгливо смотреть на усыпанную осколками палубу. Одновременно с его появлением, словно это было как-то связано, трансляция вдруг странным образом врубилась на камбуз. Там гремели в такт кружками по цинковым столам и нестройно орали: «И кор-ртики достав! забыв мор-рекой устав! они др-рались, как тысяча чер-ртей!!!»

— Й-я тоже, — сказал Ольховский, пытаясь подняться.

— Что ты тоже?

— Й-я тоже наведу. Сам.

— Ты куда?

— Пой-иду выпью с командой. Зас-служили…

— Погоди, — сказал Колчак, — я тебе помогу.

29

Ехали в шикарном, вылизанном, с мягкими сиденьями мерседесовском автобусе, под охраной с мигалками. Молчали: волновались.

В Боровицкие ворота вкатили не тормозя. Завертели головами. Никаких разрушений в Кремле на первый взгляд заметно не было. Но за одним углом мелькнул штабель кирпичей, за другим возились у бетономешалки работяги в свежих синих спецовках. Лейтенант сдержанно показал Шурке большой палец.

Из гардероба дружно отправились в туалет, хотя нужды не было. Поправляли гюйсы и ремни перед зеркалом во всю стену.

Пришлось ждать на диванах в закрытом холле. Аккуратные елки, словно стриженные садовником под ранжир, синели за высокими окнами. Официанты с внешностью дипломатов предложили напитки. Хотелось пива, но ограничились соками и кока-колой; да пива вроде и не было.

— Прошу следовать за мной.

Георгиевский зал оказался не так велик, как представлялось по телевизору. По стенам посверкивало, по полу отблескивало, сверху переливалось — по сравнению с Зимним здесь отдавало наивной варварской роскошью. «Не Корбюзье», — тихо заметил Беспятых, отмечая, однако, неровность дыхания.

— На этой дорожке постройтесь, пожалуйста. Нет, офицеры с этого края… Так, а матросы — в две шеренги. Полшага назад.

Плечи расправились, животы втянулись. Телевизионщики настраивали камеры.

Подумалось, что на этом паркете, дав шаг, легко поскользнуться в ботинках на флотской кожаной подошве. И хотя жарко не было, тут же начали потеть.

— Приготовились. Телевидение — отойдите немного.

Путин вошел во главе свиты своей неисправимой походкой. Перевалочка немного сгладилась, зато проявились подчеркивающие ее строевые элементы. Он встал рядом с гнутым столиком, на котором свитские в известном им порядке разложили коробочки.

Родной замполит не изменился, но одновременно это был чужой и даже незнакомый человек. Так меняет подкожную маску член семьи в незнакомой семье служебной роли и обстановке. Ольховский подумал, что закон избавляться от соратников, бывших близкими внизу и на ты, совершенно естественен.

Суть краткой речи свелась к советской формуле, что подвиг «Авроры» будет жить в веках. Долг, честь, Россия.. Горд, рад. Вернуть стране достоинство. Аплодисменты.

Приступили к награждению.

— Золотая Звезда Героя России вручается командиру крейсера «Аврора» капитану первого ранга Ольховскому.

Нужно послужить не один год, чтобы оценить правильную дозу небрежности и самоуважения в строевом шаге. Команда оценила.

— Спасибо, Петр Ильич. Это подвиг. Если честно — это подвиг. Позволь, я тебя обниму. Еще поговорим сегодня.

— Служу Отечеству!

Ольховский не заметил, кто сунул ему в левую руку букет. Объективы камер мешали быть самим собой, заставляли позировать. Путин улыбался старой доброй улыбкой. Ольховский с изумлением почувствовал, что готов расплакаться.

— Золотая Звезда Героя России вручается старшему помощнику крейсера «Аврора» капитану первого ранга Колчину.

Обнимая одной рукой Колчака за плечи, Путин другой рукой незаметно и чувствительно ущипнул его за ляжку. «Это тебе за День Флота», — шепнул он.

Третью Звезду вручали Шурке. Забыв инструкцию («топать не стараться»), он дал ножку. Подвески люстр вздрогнули. В голове вертелась дурацкая мысль: передать в камеру привет родителям и Майе, как на «Поле чудес».

На место он возвращался тише, тут и споткнулся, причем уже на дорожке. И, еще ловя равновесие, успел подумать, что это не прямой репортаж, в передаче это вырежут.

Остальным дали ордена в порядке старшинства: офицеры, мичманы, старшины, матросы. Кондрат тоже забыл инструкцию («руку крепко не жать») и от полноты изъявления чувств заставил Путина поморщиться.

Церемония уложилась в двадцать минут. По мере снижения званий скорость увеличивалась.

Банкет был накрыт неподалеку. Хотя и ему предшествовал краткий инструктаж, но Ольховский, памятуя свою первую парадную трапезу в Москве, с рыбой постарался дела не иметь.

Столы стояли покоем. Первую выпили стоя. Повернулись в очередь чокаться с Путиным, но эту затею обслуга тихо пресекла («если он сам подойдет к вам — пожалуйста; оставаться на местах»). Качество жратвы было вне конкуренции, но поначалу кусок в горло не лез. Макс с завистью пялился на зажаренную целиком индейку: она оказалась уже разрезанной на тончайшие ровные ломти, чего не было видно, пока не ткнули вилкой. Бохан опомнился первым и принялся уминать в себя все подряд. Зазвенели, застучали, зажевали; разошлись.

«Швед, русский колет, рубит, режет», — приготовил фразу для записи Иванов-Седьмой, обрабатывая баранью отбивную на косточке.

— Смотри, какая интересная нервная реакция, — сказал доктор. — Мы выполнили задачу, добились успеха. Остались живы, здоровы, на свободе…

— Бабок сколотили слегка, — вставил Мознаим и налил.

— …Вместо стенки получили ордена в Кремле — уже неслабо. Где же прыжки от восторга? Нет прыжков от восторга. Какое-то ощущение обыденности. Почему? Потому что пережито большое напряжение, и стресс еще не снят. Удивительно умеет природа портить нам радость от жизни.

— А ты почему икру без масла намазываешь? — спросил Беспятых.

— А зачем лишние калории?

Беспятых закусил стопку жюльеном и, примериваясь к заливному, поиграл ножом, на котором прыгала электрическая змейка. Заливное упало на салфетку, а салфетка с колен на пол, откуда и была мгновенно и незаметно подобрана официантом. Беспятых с неудовольствием посмотрел на разоренное блюдо и потянулся к ветчине.

— С возрастом мы замечаем, — сказал он, жуя, — что все радости, которых мы ожидали под фанфары, незаметно проникли к нам с заднего крыльца.

— Ты у нас философ.

— Это не я. Это один старик, который понимал в пожрать!

Произнеся первый тост. Путин лишь притрагивался к своей рюмке. Он посмотрел на часы. Перед ним поставили чашку с чаем. Ольховский достал сигарету, под которой возник огонек зажигалки. Когда огонек исчез, появилась пепельница.

1 ... 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности