– Почему нет? Ты красивая девушка. И ты… м-м-м, произвела впечатление на Йураса.

– Но я же не такая!.. – Крик души.

– Разумеется, ты не такая, – согласилась Нан. – Просто… ох, ученица. Парни слабы.

Ну спасибо!..

– Молчи и притворяйся спящим!.. – велела девушка. – К тому же вы и на самом деле слабы.

– Даже если ты не даешь повода, это не означает, что о тебе не может кто-то мечтать.

– Это низко, подло и грязно!.. – Орла всхлипнула и привалилась к плечу Нан.

– Ничего подобного, – сказала та, осторожно обнимая. Ой-ей… если девчонка решит, что секс – низко и грязно, она же никогда не будет нормальной!.. Видел я таких.

Родители, руководствующиеся устаревшими в прошлом тысячелетии моральными нормами. Странная привычка принимать в расчет какое-то «общественное мнение». Отдельные представители мужского рода, уверенные в своей неотразимости. Наоборот, робкие мальчишки, икающие, потеющие и краснеющие. Истории подруг, которые были менее осторожны и более мечтательны и крепко обожглись на этом…

Несть причин, способных спугнуть и надолго отбить интерес девушек к этой сфере человеческих взаимоотношений. Ох, Нан, постарайся вправить ученице мозги!.. Не мне же с ней общаться на эту тему.

– А стоило бы заставить. – Нан как язык показала. – Мне понравился пассаж об отдельных представителях мужского рода…

– Послушай, – сказала вслух, – ты ведь видела меня и Серого, вместе?

– Ну да. – Орла скорчила непонимающую гримаску, но при этом покраснела почти до слез. – Вы ведь всегда вместе.

– Да брось, – хихикнула Нан озорно. – Ты поняла, что я имела в виду.

Орла виновато съежилась.

– Понравилось? – вкрадчиво поинтересовалась Нан.

– Нет!.. – Девчонка рухнула лицом в ладони и заплакала. Нан обняла ее за вздрагивающие плечи, что-то заворковала. Потоки слез и невнятных оправданий постепенно иссякли. Орла вслушалась.

А вот я предпочел бы уши заткнуть. Но попробуй-ка сделай резкое движение, живо спугнешь Орлу, которая слушает… слушает такое!.. Как я понимаю поручика Ржевского, который перед девичником спрятался в шкафу, а к утру вывалился оттуда, померев от стыда…

Нам пришлось остаться на месте где-то на полдня. Обескровленный Йурас еле двигался и лишь кидал виноватые взгляды на Орлу и на мать.

Архимаг была с чадом спокойна и ласкова и ни слова не сказала о его побеге, о компрометирующей ситуации, в которой мы его обнаружили, и о том, что из-за него у нас сбивается график «найти наших и свалить отсюда побыстрее». Впрочем, она тоже охромела, быстрая ходьба по Лихолесью и прыжки не пошли на пользу – укусы ядовитых тварей снова дали о себе знать.

Орла в редкие моменты общения с Йурасом была непринужденно мила и приветлива. Йурас краснел пятнами из-под ожогов, оставленных взрывом огненной птицы. Краснел бы вдвое интенсивнее, если бы из него не выпили столько крови. Его воспоминания о «ночи любви» зияли прорехами, но все же парень помнил достаточно.

– А вот подумай, кому придется разбираться с его траблами? – ехидно поинтересовалась Нан. – Орлу я вроде утешила, а твой долг – вправить мозги парнишке.

Я ощутил, как волосы на затылке поднимаются дыбом. Объяснять сверстнику разницу между мальчиками и девочками – слуга покорный!..

– Избави Бог!.. – чуть не завопил вслух. – То есть… я думаю, тут все будет проще. Парни куда легче ко всему относятся.

Если бы в моем телепатическом «голосе» не прозвучала так явственно паника, Нан бы поверила больше.

– Легче, ага? – ехидно обронила.

– Даже если нет, и у мальчишки будет психологическая травма – я-то тут при чем?

Нан хихикала.

– Уверена, что при чем!.. – сказала и вдруг посерьезнела. – Серый, это для тебя мелкий курьез. У остальных просто язык не повернется говорить о таком. Ты должен.

– А вот я натравлю на него Орлу, – хмуро пригрозил я, уже предчувствуя, что мне не отвертеться от роли исповедника. – Пусть сама утешит, объяснит, что ничего страшного не произошло, что не держит зла. Заодно и избавится от излишней стыдливости.

Нан захихикала.

– Серый, это жестоко…

– Это месть за все те неприятности, которые нам причинили эти детишки!.. А может быть, они поладят. И ты тогда отстанешь от идеи подыскать мне вторую жену!..

– А что, Орла тебе совсем не нравится? – удивилась девушка.

– Нравится. И именно поэтому я думаю, что она достойна большего, чем быть чьей-то второй женой. Даже такого замечательного меня. А Йурас вроде бы действительно на нее запал.

После обеда мы рискнули сняться с места и заковыляли туда, где, по словам Жасмин, она чуяла людей.

Я шел первым. Нан, правда, оспаривала у меня место, но скромные возможности, предоставляемые моим имплантом, превосходили ее сверхчувства, которые в Лихолесье вдруг стали сбоить.

Однако именно Нан ощутила то, что я не сразу заметил. Схватила меня за шиворот, молча указала вниз. Я поморгал и увидел под ногами сторожевую нить.

– Где угодно узнаю, – Жасмин протолкалась вперед, словно увидела чудо, но пока боялась в него поверить.

Поросший чахлой травой холмик зашевелился. Я не сразу разглядел Дайрима. Мужчина смотрел на нас, золотые глаза недобро потемнели.

– Надоело уже, – пробормотал он, демонстративно зевнул и улегся.

Жасмин растерянно моргала.

– Они думают, что мы им кажемся! – понял я.

– Может быть, они нам кажутся? – спросила Нан.

Жасмин ощупала руками воздух.

– Нет. Дайрим!.. – позвала. – Это же мы!..

– Цыц, – отозвался маг. – Перед этим были тоже вы. А до этого – Мердох.

– И что он сказал? – поинтересовалась Нан. Дайрим перевел взгляд на нее, поморгал недоуменно.

– Сказал, что мы, слабаки, не можем быть причиной нарушения в ауре Лихолесья, – ответил. – И потому он предоставляет нас нашей судьбе – выживем так выживем, а нет, так не очень-то и хотелось.

Зашевелился другой холмик рядом с ним.

– Ты что-то сказал? – прошептал сиплый женский голос. Жасмин сдавленно вскрикнула.

– Нет, ничего. Опять фантомы, спи, любовь моя.

Валья засмеялась.

– Это я-то любовь? – прошептала хрипло. – Не ври здесь. Ты же в нее влюблен, а я так, замена…

Она подняла глаза и заметила нас.

– Жасмин!.. – рванулась было к ней, Дайрим удержал.

– Что с ней? – потребовала ответа Архимаг, водя ладонями у защитной линии. Валья мотнула головой, сфокусировала взгляд и выругалась так, что покраснел даже я.