– Ты выяснил, что хотел? – спросила Нан.

– Выяснил, – ответил я. – Это равнинник. И мне интересно, почему их мертвые не остаются мертвыми, а блуждают и нападают на живых.

Жасмин пожала плечами:

– Возможно, они попросту сдуру сунулись туда, куда не следует, и эЛ превратил их… в это.

– Или кто-то из наших? – спросила Нан. – Кто-то может счесть забавным убить их, потом создать такое и отправить на вольную охоту.

– По мне, так и к лучшему, – буркнула Орла и поворошила костер рогатиной. – Нелюди своим присутствием марают чистоту леса.

Она не заметила, как я, Нан и Жасмин переглянулись с усмешками.

– По мне, так эта магия марает чистоту Леса еще больше, – сказал я, и мы поспешили удрать от смердящей поляны.

Устроив привал до темноты, мы разбросали сторожевые заклинания, поужинали и сели смотреть, как гаснет багровый свет в небесах.

– Солнце зашло, – сказала Жасмин. – Жди гостей.

Спать никто не собирался.

Сумерки упали неправдоподобно быстро. Кажется, я задремал, но тут же очнулся, услышав из темноты знакомый рэп.

Прервавшийся визгом, когда сработало мое заклинание.

Перекрывая визг, Нан запела какую-то древнюю балладу, Орла и Жасмин подтягивали. Голоса девушек взвивались высоко, на зависть оперным тенорам. Бормотуны уважительно притихли.

Они пели почти всю ночь.

– Теперь ты, – велела Нан, принимая у меня дымящуюся чашку местного «кофе».

Я пел любимый русский рок, пытался читать любимый в детстве рэп, вспомнил бардов, с выражением рассказывал произведения классиков и сочинения своих друзей, безжалостно выворачивая из долговременной памяти то, что, казалось, было давно и прочно забыто.

Твари темноты поняли, что им нас не переорать, и, угнетенные моей экспрессией, отступили с позором.

Занималось утро. Я упал и уснул прежде, чем закрыл глаза. И был разбужен, как мне показалось, уже через пару секунд. Полжизни за кофе!..

Но кофе не было, пришлось удовольствоваться чашей с водой Дэва. Я попросил передать и сам вздрогнул, услышав свой хриплый шепот – за импровизированный концерт сорвал голос.

В Лихолесье царил полумрак, обиталище сумасшедшего Дэва казалось декорацией к лесу Бабы-яги в советской сказке – корявые деревья, на них какая-то паутина, стелется туман.

– Стра-а-а-ашно, аж жуть, – сообщил я в пространство. Нан подогрела отвар где-то добытых листьев фарри. Обжигаясь, я выдул полную чашку горького бодрящего напитка и сделал попытку проснуться.

Со второй чашки получилось.

Жасмин сидела в стороне, сверля Лихолесье своим фирменным мрачным взглядом. Белейшая кожа, круги под глазами, красивое неподвижное лицо, неподвижный взгляд лихорадочно блестящих глаз…

– Еще одной такой ночи мы не выдержим, – мрачно предрек я.

Жасмин стремительно встала.

– Следующей ночью мы дадим бой, – сообщила она. – А сейчас нам всем надо отоспаться.

– А ты могла это сказать до того, как я выпил чаю? – осведомился я. – Значит, мой черед караулить.

Спорить никто не стал. Жасмин притворялась, что спит. Нан заснула быстро. Орла растянулась под деревом и дремала вполглаза. Через час она проснулась, и я с наслаждением упал рядом с Нан.

Снилось что-то непонятное, сумбурное, проснулся я неотдохнувшим. Жасмин подняла нас шипением и ругательствами, повезло – детишек заполучить в команду!..

Пошли быстро. Снова наткнулись на живую грязь, притворяющуюся тропой, вовремя узнали и обошли, Нан мстительно плеснула из чаши водой реки Дэва:

– Авось сдохнет…

Дважды видели непонятных тварей и благополучно обошли их стороной. Встречали хищную флору.

– Какой крупный, – заметила Жасмин, обходя стороной развесистый куст. При полном безветрии он шевелил ветвями. В ленивом движении было что-то угрожающее. Рос куст на какой-то смердящей куче. А, так значит, это и есть оплетай?

– Нет, это пророст. – Нан потерла бок, где, я знал, были два небольших звездообразных шрама. Мгновенно захотелось угостить пустившего корни биоробота огнешаром, Нан положила руку мне на плечо, как всегда, прочитала мысли и успела тормознуть.

В Лихолесье темнело очень быстро. Мне показалось, Жасмин рано скомандовала привал, но мы едва успели раскинуть сторожевые чары, как мрак упал с неба.

Во тьме светились наши заклинания, свет отражался в глазах вэйри. Мои не меняющие цвет и не бликующие глаза кажутся им столь же странными, как и мне их светящиеся. Орла, когда впервые заметила, даже испугалась, я отговорился ранами – мол, огонь, который оставил мне шрамы на лице, заодно повредил глаза. Девушка потом излучала сочувствие, а Нан ревновала…

Я улыбнулся в темноту.

– Приходите. Мы готовы.

Однако бормотуны не торопились. Мы сели, распили пару фляжек фарри. Благодаря деревянной чашке необходимости искать воду у нас не было – бесконечный запас питьевой и немного волшебной воды реки Дэва всегда был под рукой.

Я подумал, что бормотуны почуяли нашу готовность драться и решили не связываться. Потому можно было немного покемарить…

И я стал потихоньку погружаться в сладкую пучину беспамятства.

В висок вгрызлось сверло. Я проснулся, огляделся.

Жасмин смаковала третью по счету чашку. Нан лежала, глядя в пустое небо. Орла стояла, опираясь на ствол дерева, зорко смотрела в темноту, воображая себя отважным стражем.

Я хотел позвать ее, но лишь зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть.

– Не спи! – хлопнул себя по щеке. В глазах прояснилось.

Чашка Жасмин была пуста, но волшебница все подносила ее к губам механическим жестом. Глаза Нан были неподвижны. Орла уже и не притворялась, что бодрствует.

А там, за синей линией защитного заклинания, сверкали чьи-то глаза и доносился глухой бубнеж.

– Ширак! – хрипло прошептал я, вложив всю свою волю.

Казалось, сам ночной воздух вспыхнул белым призрачным пламенем. Потревоженная темнота взвыла множеством нечеловеческих голосов. Откуда-то издалека раздался удивленный возглас и свист – выстрел из стрелкомета. Взметнулась живая лоза, жесткие листья вонзились во что-то с чавканьем.

– Серый! – закричала Нан. Что-то мохнатое, визжащее и царапающееся свалилось сверху мне в лицо, щеку и лоб ожгло болью. Я оторвал от себя шерстяной клубок, ударом биомеча рассек мохнатика на две неравные половинки.

Бой длился недолго. Шокированные световой вспышкой, бормотуны еле шевелились. Мы вырезали их всех в зоне доступа нашего оружия, сами обошлись несколькими царапинами. Твари ночи были плохо приспособлены для прямого столкновения, они брали своей одуряющей магией…