Результат не замедлил сказаться. Главным приобретением Наполеона в мире политиков стал Шарль Морис Талейран. Тот как никто знал, по выражению Е. В. Тарле, «все ходы и выходы, все пружины правительственного механизма Директории, все ее слабые стороны и уязвимые места обороны»[1097]. Поэтому Наполеон принял его к себе в услужение, хотя и не мог забыть, как он однажды предал его (но не мог и знать, что Талейран предаст его еще трижды!). Талейран со своей стороны оставил пост министра иностранных дел, «сделав все возможное, чтобы его заменил (на всякий случай. - Н. Т.) старый друг» Ш. Ф. Рейнгардт[1098], а для себя рассчитывая на большее в случае удачного coup d’état. По поручению Наполеона Талейран взял на себя все переговоры с гражданскими авторитетами, включая финансовых воротил, искал и находил у них деньги: один Жан-Пьер Колло, банкир и личный друг Талейрана, принес Наполеону 500 тыс., по данным Е. В. Тарле, или даже 2 млн франков, по сведениям Ю. В. Борисова[1099]. Не без посредничества Талейрана буквально «кинулись к Бонапарту»[1100] в поисках спасения от надвигавшегося по вине Директории финансового краха и другие банкиры и подрядчики, в числе коих был и крупнейший из них - Габриэль Жюльен Уврар, который вскоре прослывет «финансовым Наполеоном». Кинулись они к Наполеону, естественно, с финансовой поддержкой.

Наконец, именно Талейран выполнил деликатную миссию - передать от Наполеона Баррасу за его согласие уйти в отставку чек на сумму, о которой Е. В. Тарле в 1939 г. писал, что размеры ее «до сих пор не установлены в точности» (Ю. В. Борисов называет суммы от одного до трех миллионов франков)[1101]. Впрочем, современники событий и некоторые историки полагают, что этот чек Талейран «по забывчивости» оставил у себя, когда понял, что Баррас и без чека согласен на отставку[1102].

В те же октябрьские дни 1799 г. Наполеон приобрел другого, едва ли менее ценного союзника, чем Талейран, - недавно (20 июля) назначенного министра полиции Жозефа Фуше. Политик, столь же прожженный, как и Талейран, но еще более одиозный, «стервятник», «революционный хамелеон» и «человек обстоятельств», по мнению осведомленных современников[1103], он вслед за Талейраном сам предложил Наполеону свои услуги, но в подготовке государственного переворота занял особую позицию. Этот якобинец и террорист 1793 г. боялся реставрации Бурбонов, не верил в прочность режима Директории и не был вполне уверен в успехе Бонапарта. Поэтому он, прислуживая Наполеону, осторожничал: крепко держал в руках свою полицию, но не пускал ее в ход, «надеясь между низвергнутой Директорией и неудавшимся переворотом один уцелеть и остаться хозяином положения»[1104]. Очень выразительно сказал об этом Стефан Цвейг: «Только молчанием предает Фуше Директорию, только молчанием связан он с Бонапартом, и он выжидает, выжидает, выжидает»[1105]. Наполеон со своей стороны черпал у Фуше нужную для себя информацию, но сам предусмотрительно не делился с ним подробностями ни окончательного плана переворота, ни сроков его осуществления[1106].

Среди союзников и помощников Наполеона перед 18 брюмера были и очень разные знаменитости. Готов был поддержать его маркиз Мари Жозеф Поль Лафайет, все еще находившийся в изгнании, откуда он поздравил Наполеона с возвращением из Египта «от имени свободы и Отечества» (кстати жена Лафайета Адриена, жившая в Париже, «была у Бонапарта, и он принял ее любезно»)[1107]. Непосредственно же участвовал в подготовке и свершении переворота 18 брюмера и получил за это от Наполеона в 1800 г. звание бригадного генерала видный военный деятель, историк и писатель Пьер-Амбруаз-Франсуа Шодерло де Лакло (1741-1803 гг.) - автор всемирно известного романа «Опасные связи», впервые изданного еще в 1782 г.[1108]

Но самыми близкими и верными помощниками Наполеона были два его брата - Жозеф и Люсьен. Первый из них, кстати, помог Наполеону нейтрализовать Бернадота с его опасными для заговорщиков амбициями, а Люсьен как президент Совета пятисот контролировал ситуацию в Законодательном собрании - ведь там среди депутатов были и сторонники, и противники Наполеона, которые если не знали, то «чуяли заговор» (по выражению Е. В. Тарле). Действительно же знали все подробности общего замысла и конкретных планов грядущего переворота, пожалуй, только Жозеф и Люсьен.

Поначалу Наполеон предполагал осуществить переворот без насилия, фактически конституционным путем: войти в состав Директории, чтобы ее руками изменить Конституцию, а затем распустить ее. «Легче было бы нанести удар, утвердившись в центре правительства, чем оперировать извне», - так комментировал изначальный замысел Наполеона А. Вандаль[1109]. Наполеон стал зондировать почву для своего замысла у Луи Жерома Гойе, который к тому времени сменил Сьейеса в статусе президента Директории. Гойе разъяснил 30-летнему претенденту, что по Конституции членами Директории могут стать только лица не моложе сорока лет. «Итак, - съязвил Наполеон, - вы держитесь правила, которое лишает Республику талантливых людей?» - «На мой взгляд, генерал, - возразил Гойе, - не может быть никаких оправданий для изменения Конституции». - «Вы цепляетесь за букву закона, которая бьет наповал!» - заключил Наполеон, понимая, что путь к власти через избрание в Директорию для него закрыт[1110].

После этой «консультации» с Гойе (в один из первых же дней по возвращении из Египта в Париж) Наполеон сделал ставку на силу, хотя и будет стараться все время до захвата власти свести насилие к минимуму. Теперь его главным союзником и советником в подготовке переворота стал Сьейес. Вместе с ним (разумеется, не без учета «подсказок» со стороны других заговорщиков) и был выработан конкретный план coup d’état. Вот его главные пункты[1111].