— Да, это тот, о ком ты думаешь, — кивнула Анастасия.

— Ну надо же, — только и нашелся я, что ответить.

— Ну надо же, — эхом кивнула Анастасия. — Хорошо, я сейчас отправлюсь на Юг. Ну а вы?

— Ну а мы… — ответила Ольга. — Мы остаемся на бал.

— Ты же понимаешь, что это опасно.

— Пф… как ты, Артур, говоришь? — бросила Ольга на меня краткий взгляд: — Пренебречь, вальсируем.

— Это действительно опасно, — в задумчивости произнес я. Понимая, что если герцогиня узнает о факте своей игры от Ольги, и решит поменять ее в своих планах на цесаревича — в свете грядущего отречения Императора, то для Ольги это неиллюзорный шанс исчезнуть раз и навсегда. Причем исчезнуть не только с политического небосклона.

— Опасно, я же не спорю. Но жизнь — вполне обыденная ставка в игре за трон Российской Империи, — только и поджала губы Ольга. — Что? — произнесла она в ответ на вопросительный взгляд Анастасии.

— Я должна уехать прямо сейчас.

— Да?.. — не очень поняла в чем вопрос Ольга.

— Дай нам пожалуйста несколько минут наедине.

Не говоря ни слова, Ольга сняла купол тишины, и вышла из кают-компании. Анастасия моментально закрыла нас своим куполом безмолвия, и поднялась с кресла, подходя ближе. И когда я поднялся навстречу, она подошла уже вплотную, обнимая меня.

Несколько долгих минут мы стояли, обнявшись. Слов было не нужно — эмоции прекрасно читались и так. Примерно как тогда, когда подобное происходило в лесу, в охотничьем домике.

Анастасия вдруг отстранилась, сделав шаг назад, но меня не отпускала. Поймав ее взгляд, едва не утонул в подсвеченных сиянием ультрамариновых глазах.

Последние слова княжны прозвучали уже эхом. Я даже не заметил, как она отстранилась и двинулась к выходу. И только когда дверь закрылась, по плечам провело ознобом защитного ледяного конструкта, о котором я совсем забыл со всеми этими горячими обсуждениями.

И когда Анастасия вышла, пропала и ее защитная аура. И моментально я почувствовал зов крови — со мной очень сильно хотели поговорить мои кровные родственники.

— Артур.

— Валер.

— Артур… — тяжело вздохнул Валера.

— Валер, не тяни кота за яйца. Говори уже.

— Варвар.

— Очень приятно, а я Артур.

— Не смешно.

— А это и не шутка. Говори уже.

— Артур. Я не трус. Но я боюсь.

В ответ на это я только легко улыбнулся.

Валера невероятно быстро подхватывал большинство моих выражений, и если ему доведется в будущем встретить соотечественника, кого-то вроде меня или Андре, то ему будет сложно доказать, что он не гость из иного мира.

— Не знаю, что ему будет нужно доказать, но не факт, что мы до этого доживем, — произнесла вдруг Эльвира.

Царевна мысли мои не улавливала, но настроение и эмоциональную ауру вполне читала. Тем более что общались мы сейчас мыслеречью, взявшись за руки.

— Если доживем, — кивнул я.

— Артур.

— Да говори наконец, Валер, я давно готов тебя слушать.

— Отец велел мне возвращаться в Нахичевань.

— Когда?

— В принципе, я уже опаздываю.

— Как так?

— Я должен был отправиться домой сразу после того, как закончился финальный матч.

— А ты ждал меня. Пока я закончу беседу с Ольгой и Анастасией.

— Да, именно так…

— Мы ждали тебя, — перебила его Эльвира. — Мать велела мне возвращаться в Кузнецкий острог.

«Я знаю — город будет, я знаю — саду цвесть, когда такие люди в стране Советской есть», — возникли у меня в памяти строки Маяковского о Новокузнецке, который в этом мире остался Кузнецком, став частью большой Кузнецкой агломерации. И частью которой также был и закрытый город-крепость «Кузнецкий острог», где обучались и тренировались боевые одаренные сибирских князей.

— Тоже сегодня?

— Да.

— И ты тоже опаздываешь?

— Я всегда была… самостоятельной, так скажем. Это Валеру накажут и в угол поставят за то, что посмел отца ослушаться, мне же многое прощается.

Валера после слов Эльвиры только глаза закатил с утомленным выражением на лице. Не держались бы мы все друг за друга, он бы и руки на груди скрестил. Но на реакцию Валеры я уделил внимания лишь краткое мгновенье. Потому что задумался.

И Эльвира, и Валера по воле своих семей должны были вернуться в защищенные родовые гнезда, где можно переждать бурю. Которая, определенно, надвигалась.

Просто так отзывать ни Валеру, ни Эльвиру домой бы не стали. Тем более что Эльвира, в сопровождении Валеры, должна была идти на Бал Дебютанток — без серьезной причины подобные мероприятия не пропускают. Потому что Бал Дебютанток проводит сама Императрица.

Но видимо в их семьях решили, что лучше найти повод отложить посещение, чем рисковать жизнью своих одаренных отпрысков. А это еще одно подтверждение того, что именно в ближайшие дни в Петербурге наверняка случится что-то.

Что-то, что уже давно висит в воздухе. И это не люстра.

— И у нас с Валерой к тебе вопрос, — прерывая мои раздумья, произнесла Эльвира. — Мы уезжаем, или мы остаемся?

Я в ответ только спокойно улыбнулся. Потому что недавнее утреннее предчувствие близкого расставания ни меня, ни Валеру, ни Эльвиру не обмануло.

— Вы уезжаете.

— Мы готовы остаться, ты же знаешь.

— Эльвира. Валера, — поочередно осмотрел я обоих. — Война — дело молодых, а старики этим пользуются. Мы будем умнее, и на войну не придем. Не потому, что мы боимся, — посмотрел выразительно я на Валеру, — а потому что пока не столь сильны, чтобы быть фигурами, а не пешками.

— Ты сам?

— Мне указывать некому, расположение семьи я потерять не могу… потому что ее нет, — улыбнулся я, вспомнив майора Пейна.

— Артур.

— Валер? — ответил я, и встретился с укоризненным взглядом Валеры.

— Мы твоя семья, — вместо него произнесла Эльвира.

— Очень приятно слышать, не скрою. Но я остаюсь. У меня нет выбора, но есть варианты, за меня не переживайте. Один я всегда смогу уйти. Но если останетесь вы, я могу потерять вас. Все вопросы и ответы потом, когда мы снова встретимся.

— Если встретимся.

— А мы встретимся?

— Валера, мы обязательно встретимся! Да, и есть еще очень важный момент, который вы должны знать, — перебил я обоих. — Учтите, что слепок сохранения души может быть ловушкой. На меня слепок накладывал фон Колер, и при этом был принесен в жертву некто под именем Сергей Готфрид, который в анамнезе Спящий и сильный менталист. В случае моей смерти Готфрид должен был занять мое место.