– О чем еще говорить? Заниматься лондонскими делами ты не сможешь, поскольку переедешь в Нью-Йорк, а тут не будешь оказывать те же услуги, потому что я против. – Джонатан приподнял и опустил плечи. – Кстати, мне не терпелось сказать тебе: надо разработать новый план по ремонту особняка. – Он счастливо улыбнулся, будто, наконец, выложил козырную карту. – Забудь о неприятном разговоре. Подумай о доме. Надо сделать так, чтобы в нем было уютно нам обоим. Тебе и мне. Пока только тебе и мне…

Я ничего не понимала. Все мои мечты претворялись в жизнь, а на душе лежал камень. Почему?

Джонатан расценил мое молчание как счастливое онемение и поцеловал меня в лоб.

– Не хочу отставать от Дайаны и Стива. – Он взглянул на часы и скривил извинительную гримасу. – Милая, знаю, это прозвучит неуместно, но теперь нам надо срочно назад. – Его глаза загорелись радостным светом.– Пойдем и поделимся с ними великой новостью! Сегодня тут почти все наши друзья!

Почти все? А Нельсон? Габи? Роджер? Что почувствуют мои друзья, когда я скажу, что уезжаю в Нью-Йорк? Смогли бы они найти общий язык с Синди?

Я почувствовала легкую тошноту.

– Но, Джонатан! Это ведь для меня крайне важно! Мое агентство предлагает не только помощь в выборе подарков! Я пытаюсь заглянуть в человеческие души, смотрю, что можно исправить внутри! Возьмем, к примеру, того же Годрика, – с жаром проговорила я. – По натуре ведь он не грубый и не законченный нытик, ему всего лишь не хватает уверенности в себе! Естественно, я не волшебница и не умею творить чудеса, но догадалась, что Годрику просто нужен человек, который выслушивал бы его и понимал. Взгляни на него теперь! Он снова с любимой девушкой и как воспрянул духом!

– Мелисса, если тебе так необходимы проблемные мужчины, работай надо мной, – произнес Джонатан. К моему великому удивлению, совершенно серьезно. – Видит бог, мне тоже нужен близкий человек, который умел бы решать жизненные проблемы лучше, чем я.

– В том-то и дело! – провопила я. – В тебе самом исправлять нечего! Ты идеальный, понимаешь? Идеальный! А решать те вопросы, о которых говоришь ты, у меня вряд ли получится. Может, я совсем не гожусь на роль твоей жены…

– Значит, я просто прекрасно прикидываюсь идеальным! Почему, как ты думаешь, ко мне четырежды в неделю приходит уборщица? Почему я не покупаю одежду по собственному вкусу? Спроси Лори, она тебе расскажет, насколько я идеальный. – Джонатан в волнении провел руками по волосам. – Какая же, по-твоему, мне подошла бы жена?

Я попыталась прочесть его истинные чувства по лицу, но оно снова сделалось каменным –эмоции спрятались глубоко внутри.

Я прикусила губу, не желая говорить то, что должна была. В отведенных для праздника залах собралось без счета блистательных женщин, что одаривали всех вокруг обворожительными улыбками, посвящали жизни благотворительности, поддерживали нужные связи и встречались друг с другом за ланчем, к которому не притрагивались.

Я подумала о маме. Она выбивалась из сил, пытаясь соответствовать требованиям Консервативной партии, и снимала стресс вязанием – ее истинные чувства выходили наружу в виде уродцев-бегемотов. Отец изводил ее – да и меня тоже – своими нескончаемыми махинациями. Я не желала повторить мамину судьбу. С мужчиной, которого любила, как Джонатана.

Но тот ли он, за кого себя выдает? – подумала я, вдруг осознав, что его пристальный взгляд чем-то очень напоминает отцовский.

Я не кровать, которую можно спокойно отправить в Нью-Йорк и поставить в музее. И знала, для чего живу!

– Тебе нужна такая женщина, что красовалась бы рядом, как первая леди, на вечерах вроде сегодняшнего, – произнесла я, собравшись с духом– Типа тех, кто проводит благотворительные акции, знает все правила игры и безупречно выглядит, когда на нее ни взгляни. Такой была Милочка. Мне казалось, ты больше не хочешь ее знать. Я думала, ты предпочел меня…

Джонатан долгую минуту смотрел на меня в изумлении, потом глубоко вздохнул.

– Мелисса. Да, я предпочел тебя. Но я уже был однажды женат на женщине, которая посвящала карьере всю себя, а на остальное плевала, – произнес он, по-видимому не считая нужным вникать в мои слова. – На меня, на наш дом, на семью. Неужели и ты намекаешь на то, что положила на одну чашу весов меня, а на другую свое чертово агентство?

Я хотела было сказать ему, что дело не в агентстве, а во мне, в том, что я собой представляю. Однако если он сам ничего не понимал, не имело смысла заводить об этом речь.

– А ты требуешь, чтобы я выбрала одно из двух? – твердо произнесла я.

Когда-то и я попросила его о том же – он не смог сделать выбор.

Мы испепеляли друг друга взглядами, а вокруг темнели холодные мраморные статуи. Я радовалась, что стою в вечернем платье: из-за корсета и чулок приходилось все время держать ровно спину.

– Наверное, да, – ответил, наконец Джонатан, потирая подбородок.

Мое сердце раскололось на части. Грудь наводнило отчаяние. Однако я мужественно сохра няла достоинство. Внутри все кричало от боли, но я не опустила головы.

– Ты требуешь, чтобы я оставила семью и друзей, уехала за тридевять земель, зажила в окружении твоих приятелей, твой бывшей жены, ее собаки и… всего остального, что с ними связано, – произнесла я голосом, который сама не узнавала. – Хорошо, я пойду на это, Джонатан, потому что люблю тебя. Несмотря на то что ты дни напролет пропадаешь на работе. Но помимо этого ты вынуждаешь меня отказаться от дела, в котором я нашла себя, которое веду поистине хорошо, хочешь, чтобы я оставила в прошлом абсолютно все, – это невозможно. Тогда я перестану быть собой – женщиной, какую ты полюбил. Рано или поздно ты разочаруешься во мне, и отношения пойдут прахом.

Я заставила себя взглянуть на Джонатана и, увидев, как напряжены черты его лица, которые я так хорошо знала и любила, на миг обмерла от душевной боли. Я все верно говорила и сознавала, на что себя обреку, если приму его условия. Каких мне стоило трудов повернуть жизнь так, чтобы больше не зависеть от отца! Я не могла позволить себе впасть в новую зависимость.

– Как жаль, что приходится говорить об этом именно сегодня, – сказала я, борясь с желанием расплакаться. – Я в жизни не была так счастлива, как в этот вечер. Но ведь ты прав, Джонатан: я совсем не знаю Нью-Йорк и здешних людей.

Может, тебе нужна женщина, для которой этот город не загадка.

Я с трудом сняла кольцо с пальца – в районе сустава оно застряло, – и, с силой потянув его, я почувствовала жуткую боль. Сердце болело стократ сильнее.

– Вот. – Я отдала кольцо Джонатану. – Я не могу его принять.

– Ты разрываешь помолвку? – тихо спросил он.

Я подняла на него глаза, в которых теперь стояли горячие слезы. И почувствовала себя вдвойне несчастной, увидев, что повлажнели и глаза Джонатана.

– У меня нет иного выхода, – пробормотала я, глотая подступивший к горлу ком. – Настанет день, когда ты осознаешь, что совершил очередную ошибку. И захочешь со мной развестись. Я этого не вынесу.