Кари Маркес встала рядом с Верховной Колдуньей. Джиммак помог перевернуть больного лицом вверх. Никто из присутствующих не видел этих симптомов уже двадцать лет, но они были несомненны.

— Бич Омниуса!

Многие находившиеся в зале женщины вскочили на ноги и ушли. Тиция почувствовала, что ей не хватает воздуха, во рту и в горле стремительно пересохло. Она заставила себя успокоиться и подумать. Она не могла позволить, чтобы этот ублюдок увидел ее страх и нерешительность.

— Возможно. Но даже если и так, то это другой штамм. На щеках пятна и нарушение окраски глаз. Но пятна другие… — Она была уверена, что говорит в точности то, что подтвердили бы анализы, на которые ушло бы несколько часов. — Но в принципе это, как мне кажется, тот же ретровирус.

Тиция знала, что угроза со стороны мыслящих машин не исчезла. Хотя Омниус атаковал их механическими пираньями, видение Нормы предупреждало о куда больших несчастьях. Может быть, в цилиндрах содержалась та же зараза или вирус дремал в россакских джунглях, мутировал и стал еще более опасным.

— Он умрет, — сказала Тиция, глядя на больного сборщика лекарственных растений, потом обратила суровый взор на Джиммака. — Почему ты сам о нем не позаботился? Возможно, вы, Уроды, заразились бы и покинули этот мир, перестав мучиться в нем. — В волосах Тиции затрещало статическое электричество, она едва не поддалась сокрушительному гневу, но взяла себя в руки. — Ты не должен был приводить его сюда, Джиммак.

Молодой человек смотрел на Тицию своими телячьими глазами, вид у него был обиженный и разочарованный.

— Убирайся, — рявкнула Тиция. — И если найдешь еще таких больных, то не вздумай тащить их сюда.

Джиммак стремительно выкатился из зала с какой-то странной неуклюжей грацией. Походка у него была неловкой и неуверенной, голову он наклонил вперед, словно стараясь защититься от удара.

Глядя вслед ему, Тиция недовольно покачала головой, на какое-то мгновение забыв о жертве. Она презирала Уродов за то, что они вели жалкую и никчемную жизнь в джунглях, вместо того чтобы умереть от своих врожденных дефектов. Никто вообще не знал, сколько их шатается в джунглях. Она бы ненавидела их всех, если бы один из них — Джиммак — не был ее родным сыном.

Во вселенной царит поразительное равновесие. Каждый миг радости уравновешивается такой же мерой трагедии.

Абульурд Харконнен. Запись из личного дневника

К тому времени, когда приказ о производстве в башары прошел наконец по всем бюрократическим инстанциям Армии Человечества, Абульурд Харконнен уже успел набрать команду специалистов для анализа смертельных пираний. Он лично просмотрел послужные списки проверенных ученых, механиков, инженеров, выбирая самых лучших. Ссылаясь на верховного башара Вориана Атрейдеса, он смог «выбить» для группы недавно освободившиеся и отремонтированные лабораторные помещения недалеко от администрации Великого Патриарха. Тысячи этих смертоносных шариков были найдены на улицах Зимии. Ученые и инженеры, собранные Абульурдом, разобрали около сотни шариков, чтобы обнаружить программу, электрические цепи и миниатюрный двигатель, который позволял этим механическим тварям летать и убивать.

Хотя сам Абульурд не был ученым, он регулярно посещал лабораторию и лично следил за ходом работ.

— Есть ли у вас какие-нибудь идеи насчет того, как бороться с ними? — спрашивал он мужчин и женщин, сидевших за столами. — Как нам остановить их в следующий раз? Омниус очень настойчив и упорен.

— Идей много, сэр, — отозвалась одна женщина, не отрывая глаз от микроскопа, в окуляр которого она рассматривала миниатюрный механизм крошечного убийцы. — Но прежде чем можно будет сказать что-то определенное, нам надо лучше разобраться в устройстве этого мелкокалиберного оружия.

— Можно ли остановить их полями Хольцмана? Другой инженер отрицательно покачал головой.

— Маловероятно. Эти устройства очень примитивны. В них не использована гель-контурная технология, поэтому импульсы Хольцмана не наносят им вреда. Но если мы расшифруем их мотивационную программу, то сможем, наверное, разработать тормозящую контрпрограмму.

— Продолжайте работать, — сказал Абульурд. Посмотрев на часы, он извинился и поспешил на свою временную квартиру, чтобы подготовиться к церемонии. Сегодня он будет официально произведен в башары и к его форме прикрепят новые знаки различия.

Маленькая комната Абульурда была обставлена со спартанской простотой. Так как он лишь недавно вернулся со своего наблюдательного сторожевого поста на Коррине, то у него было здесь мало личных вещей. Он не играл на музыкальных инструментах, чтобы отвлечься. Вся его жизнь была службой в армии. У него просто не было времени на покупки, увлечения, роскошь и все подобное.

Хотя ему было уже тридцать восемь лет и иногда у него бывали мимолетные романы, он так и не женился и детей у него не было. Он просто не представлял себе, что будет, когда он поселится на одном месте и у него появятся какие-то личные занятия и интересы. Улыбаясь, он надел тщательно отутюженную парадную форму, а потом несколько минут рассматривал себя в зеркале. Он потренировался, придавая лицу серьезное и торжественное выражение, но сердце его сильно билось от радостного волнения. Абульурду хотелось, чтобы его торжество разделил с ним отец. В такой день им мог бы гордиться даже суровый Квентин Батлер.

Но отставной примерно некоторое время назад улетел вместе с Порее Бладдом осматривать бывшие планеты Синхронизированного Мира. В отсутствие отца Фейкан согласился прикрепить знаки различия к мундиру Абульурда.

Он еще раз придирчиво осмотрел себя, решил, что прическа, мундир и выражение лица соответствуют торжественности момента, и отправился на церемонию.

* * *

В этот день повышения по службе и награды вручали семидесяти восьми военнослужащим, и Абульурд терпеливо ждал, пока получат награды младшие по званию солдаты и офицеры. Он видел здесь старых офицеров, покрытых боевыми шрамами ветеранов, блестящих стратегов и тактиков, которые командовали Джихадом и послевоенным восстановлением. Они с гордостью смотрели на юную поросль офицеров, шедших им на смену.

Абульурд испытал жгучее разочарование — хотя, как это ни странно, в глубине души не ожидал ничего иного, — когда Фейкан в последний момент изменил свои планы. Временный вице-король прислал свои извинения за то, что не сможет лично приколоть новые знаки различия своему младшему брату. Он не стал объяснять причины, но Абульурд прекрасно понимал, что они — чисто политические. По крайней мере старший брат не унизился до лжи.

Абульурд молча сидел под гулкими сводами огромного зала. Хотя на сердце легла свинцовая тяжесть, он постарался ничем не выказать свою боль и обиду. Такое поведение было бы постыдным. Из-за того что Абульурд принял имя Харконнен, отнюдь не следовало, что он перестал уважать семейство Батлер.

Рядом с трибуной стоял пьедестал с прозрачной емкостью, в которой находился живой мозг Видада, последнего уцелевшего когитора-отшельника. Он прибыл на Салусу Секундус вскоре после Великой Чистки, объявив, что все остальные древние философы были убиты кимеками, захватившими цитадель когиторов на Хессре. Видад мало говорил о том, что еще он делал во время своего долгого путешествия. Абульурд слышал, как Вориан Атрейдес ворчал, что когитор хотел, вероятно, скрыться на то время, пока машинный флот будет бить Лигу Благородных. Теперь одинокий когитор жил на Салусе, проявляя живое любопытство к делам людей, и постоянно вмешивался в них, то помогая, то мешая, в зависимости от своего непредсказуемого эзотерического настроения.