Анатали произнесла свою маленькую речь, опустив голову. Посмотреть на призрак у нее не хватало смелости. И она бы не удивилась, если бы услышала ответ. Даже, наверное, подняла бы на мать глаза. Но в комнате было тихо, если не считать ее еле слышного бормотания.

– Вот, мамочка, что еще сказать, не знаю. Я на тебя не сержусь – ты ведь не виновата, что умерла. И я тебя все равно люблю. А ты? Ты меня любишь? Именно поэтому ты так часто приходишь в мою комнату по ночам?

Девочка вздохнула – внезапно на нее нахлынула щемящая тоска. Этот монолог пробудил в ее душе острейшую боль, похожую на фрустрацию. В эти мгновения Анатали почувствовала, что у нее есть мать, с которой можно поговорить…

– Может, все это не по-настоящему и что бы я ни сказала, ничего не изменится?

Крупные слезы увлажнили ее круглые щечки. Всхлипывая, девочка вытерла их тыльной стороной ладони. И тут случилось нечто удивительное: Анатали почувствовала, как к ее лбу прикасается что-то теплое и восхитительная безмятежность и радость переполняют душу. Чей-то голос беззвучно произнес у нее в голове: «Прости! Прости!» И на этом все кончилось.

Тяжело дыша, изумленная девочка еще какое-то время настороженно ждала, но в комнате уже никого не было. Эмма исчезла. Томми выбрался из укрытия, спрыгнул с кровати и устроился на половике. В следующий миг в спальню вошел Пьер. Он был в пижаме. Пьер подошел к кровати на цыпочках и еле слышно спросил:

– Крошка моя, тебе опять снятся кошмары? Мне показалось, что ты с кем-то разговариваешь. И я решил к тебе заглянуть…

– Я говорила с мамой. Дядя Пьер, только никому об этом не рассказывай! Мама часто ко мне приходит. И Матильда сказала, чтобы я с ней поговорила.

Обеспокоенный Пьер погладил девочку по плечу. По его мнению, все дело было в чувствительной натуре Анатали. Он не верил в духов и прочие россказни Матильды. Для Пьера не существовало ни призраков, ни видений, ни предчувствий. По его мнению, они могли быть либо результатом нездоровья, либо же плодом буйного воображения.

– И она погладила меня по лбу, – продолжала Анатали.

– Бедная моя девочка, тебе это, наверное, приснилось, – пожалел Пьер племянницу. – Пожалуйста, постарайся заснуть. Томми защитит тебя, если что, и я тоже всегда рядом.

Но Анатали была взбудоражена, пусть и испытывала странное чувство облегчения. Она удержала Пьера за руку.

– Побудь со мной еще немножко, дядя Пьер! Скажи, ты знал мою маму?

– Я уже объяснял тебе! Мы с Лориком – лучшие друзья, и, конечно, я познакомился и с Эммой. Ей тогда было лет двенадцать – девчонка с темными косичками, в клетчатом переднике. Она была веселая и не упускала случая подшутить над твоей бабушкой или разыграть нас с Лориком.

– Она была добрая?

– Конечно! Но об этом поговорим в другой раз. На следующей неделе у тебя начинаются каникулы, так что мы возьмем Калеба и все вместе пойдем на рыбалку!

– Спасибо, дядя Пьер! Я очень тебя люблю. Если бы у меня был папа, мне бы хотелось, чтобы он был таким, как ты.

Пьер, расчувствовавшись, поцеловал ее. Анатали, которая очень устала, снова легла. Он поправил одеяло и коснулся лба девочки – так же легко и деликатно, как незадолго до этого неприкаянная душа ее матери, Эммы Клутье.

– Ничего не бойся, – проговорил Пьер, выходя из комнаты.

– Обещаю, больше никаких страхов! – отвечала девочка.

Прежде чем погрузиться в исцеляющий сон, Анатали решила про себя, что завтра обязательно сходит к Матильде.

На следующий день, в среду, 28 июня 1933 года

Матильда разложила карты и теперь внимательно их изучала. Через некоторое время она разочарованно покачала головой: духи-наставники всё никак не являлись, и в раскладе таро не было ничего интересного.

– Вечером попробую снова! Сейчас на улице слишком шумно.

И правда, снаружи долетали привычные звуки: выходили из школы дети, сигналил грузовик, в загородке за домом блеяли козы.

– Сейчас-сейчас! Иду, мои красавицы! – пробормотала знахарка. – Наверное, пить хотите… Милостивый Иисусе, какая жара!

Матильда встала и аккуратно убрала карточную колоду в ящик буфета. Когда женщина уже собиралась выйти, в дверь постучали.

– Мадам, это я, Анатали! Можно войти? – произнес юный мелодичный голосок.

– Я знала, что ты придешь, – ответила Матильда, открывая дверь.

За москитной сеткой, натянутой на раму (вещь, в это время года совершенно необходимая), она увидела племянницу Жасент – белая лента в каштановых волосах, в руках – школьный рюкзак.

– Проходи! Положи рюкзак вон туда. Мне нужно сходить к козам. Пойдешь со мной?

Анатали обожала домашних животных, поэтому, сияя улыбкой, согласилась.

– Я хотела зайти к вам после уроков и поэтому попросила тетю Жасент запереть Томми дома. Иначе он прибежал бы к монастырю меня встречать!

– Да, я уже не раз видела, как он мчится сломя голову, чтобы тебя не пропустить! Это очень умный пес. А как у тебя дела?

Разговаривая, они зашли за дом, где стоял ветхий дощатый сарайчик – тут Матильда держала своих коз.

– В такую погоду я выпускаю их, только когда сядет солнце. Позволяю им немного погулять в загоне. Иди полюбуйся малышами, им всего один месяц! Они как игрушечные, правда?

– Да! Мадам, можно их погладить?

Матильда какое-то время любовалась очаровательным зрелищем, которое являли собой девочка и пара козлят. Она была искренне рада возможности поговорить с Анатали наедине.

– Чем займешься на каникулах, Анатали? – весело спросила знахарка.

– Дядя Пьер обещал взять меня на рыбалку. Ну, еще буду шить – моей кукле нужно новое платье. И еще буду приходить к вам в гости.

– Это очень мило с твоей стороны! Если хочешь, я расскажу тебе, какие травы лечат людей. И мы вместе пойдем их собирать, только встать придется очень рано.

– Договорились! Можно мне называть вас Матильдой?

– Ну конечно! Или, если хочешь, бабушкой Матильдой. Не просто «бабушкой», без имени, – так ты могла бы звать только свою настоящую бабушку, мадам Альберту… Мне будет очень приятно, правда. Своих-то детей и внуков у меня нет…

Вместо ответа Анатали оторвалась от очаровательных козлят и повисла у знахарки на шее, отчего та, никак этого не ожидавшая, чуть не упала.

– Я так рада! Вы меня чуточку любите, ведь правда? И мама. Думаю, мама меня любит. Сегодня ночью я почувствовала, как она гладит меня по голове.

– Неужели? Расскажи! – торопливо попросила Матильда, подаваясь вперед.

– Я сделала, как вы советовали: поговорила с ней – и даже довольно долго! А потом я почувствовала, как что-то легонько прикоснулось к моему лбу. И Томми сразу же перестал бояться и спрыгнул с кровати. Думаю, мама больше не придет. Я ее об этом попросила.