Местные жители считали его предателем, однако Вильгельм пожаловал семейству богатые угодья. О римских предках Порты давно забыли, хотя имя сберегли, изменив его на нормандский лад – ле Портьер, а отец Эдварда и сам Эдвард стали лесниками-агистерами; в их обязанности входил сбор платежей за выпас скота в королевских лесах.

Худощавый, темноволосый и круглолицый Эдвард отличался серьезным нравом, шуток не понимал и говорил с писклявой хрипотцой. Сейчас он стоял в пятидесяти шагах от Годрика.

Юноша, спрятавшись за толстым стволом древнего дуба, сжал морду псу и затаил дыхание. Ле Портьер на миг остановился в раздумье, а потом пошел дальше. Годрик долго не двигался с места. Гарольд терпеливо сидел рядом.

Наконец юноша собрался уходить, но тут из чащи вышла свинья, взрывая пятачком палую листву. На округлом свином боку красовалось клеймо Виллема атте Бригге. Кожевник держал полдюжины свиней и платил за их выпас в королевском лесу. Тут-то Годрик и сообразил, как отомстить Виллему за побои и бесконечные унижения. Годрик погладил пса, показал на свинью и велел:

– Следи!

Три дня спустя, на закате, Годрик Боди пришел к кузнецу и пригласил Мэри на прогулку. Девушка хмуро поглядела на него, кивнула и вышла из дому. Годрик без спросу схватил ее за руку и повел к пашне. Гарольд весело бежал рядом. В поле уже зеленели первые всходы, но к вечеру тянуло прохладой.

Годрик нерешительно обнял девушку за плечи:

– Ты тайны хранить умеешь?

– Смотря какие, – равнодушно ответила она.

Он ничего не сказал, и молодые люди повернули к деревне.

– Что у тебя за тайна? – не выдержала Мэри.

– Сейчас увидишь, – с запинкой сказал он.

Убогая лачуга юноши стояла на самой окраине поселка. Над соломенной крышей вился тонкий дымок. В дверях Мэри нерешительно замерла.

– Входи, не бойся, – улыбнулся Годрик.

Перегородка разделяла хижину на две части – передняя половина, с земляным полом, служила курятником и сараем, где хранились нехитрые сельскохозяйственные орудия, плетеные щиты для изгороди и деревянные колья. В задней половине пол был устлан сухим камышом, а посреди комнаты, под дырой в крыше, горел огонь в очаге. В дальней стене проделали небольшое оконце, закрытое тонким промасленным листом пергамента.

На вертеле над очагом жарилась свинина. Девушка жадно вдохнула лакомый запах – мяса она не пробовала вот уже месяц.

– Хочешь? – тихонько спросил Годрик.

– А ты где взял? – опасливо спросила она, стараясь не поддаться соблазну.

– Где надо, там и взял. Хочешь или нет?

Видя, что она застыла в нерешительности, Годрик неторопливо отрезал острым ножом большой кусок свинины. Мэри медленно подошла к деревянному табурету у очага и без сил опустилась на сиденье. Свинина была съедена без остатка.

Годрик серьезно взглянул на Мэри и спросил:

– Ты никому не скажешь?

Она отвела глаза. Молодые люди прекрасно понимали, какой опасности подвергался Годрик: если узнают, что он незаконно раздобыл кусок мяса, то в наказание ему придется выплатить невероятную сумму денег, а за воровство могли и повесить.

Мэри помотала головой.

– Никому не говори, – напомнил Годрик.

Девушка кивнула и направилась к двери.

– У меня еще есть, – шепнул Годрик, следуя за ней.

– Где?

– В надежном месте припрятано.

Он проводил ее до хижины кузнеца и на пороге поцеловал в щеку. Мэри не возмутилась.

Годрик медленно побрел домой, радуясь, что их с Мэри объединила причастность к тайне.

День летнего солнцестояния, праздник середины лета, Ришар де Годефруа начал с краткой, но важной встречи с Джоном Шокли.

Крестьянин уже несколько раз обращался к рыцарю за советом, как заставить Виллема атте Бригге отозвать судебный иск о наследстве. Годефруа полагал волнения Джона Шокли излишними, но терпеливо выслушивал его и рассудительно говорил:

– Не показывай ему, что боишься. И ради бога, усмири жену.

Однако сегодня Ришар де Годефруа сам послал за крестьянином, а поручение касалось жены рыцаря.

К середине лета политическая ситуация в Англии стала чрезвычайно напряженной. Неделю назад франкский торговец в Твайнхеме, небольшом укрепленном порту, рассказал рыцарю, что императрица Матильда собирается вернуться в Англию и что ее поддерживает Роберт, граф Глостер, – один из многочисленных побочных сыновей короля Генриха I – и его союзники в богатых неприступных городах Бристоль и Глостер на реке Северн. И хотя у императрицы Матильды было много противников, а на стороне Стефана был и папа римский, и франкский король Людовик, мятежники решили, что смогут свергнуть законного монарха с престола.

Годефруа тоже полагал, что им это удастся. Стефан выказывал слабость и добродушие, недостойные могущественного монарха. Второй муж Матильды, свирепый Жоффруа Анжуйский, неустанно искал способы отобрать Нормандию у Теобальда II Блуаского, старшего брата и союзника Стефана. Король терял поддержку в Европе. Единственной одержанной им победой оставалась битва при Норталлертоне в Йоркшире, получившая название битвы Штандартов, в которой он разгромил шотландское войско. В Англии назревали беспорядки.

На поддержку владельцев маноров в Саруме Стефану рассчитывать не приходилось. Землями на юге, в Даунтоне, владел Генрих, епископ Винчестерский, брат короля, недовольный тем, что Стефан назначил его всего лишь папским легатом, а не архиепископом Кентерберийским.

– Вот увидишь, он изменит королю, – говорил Годефруа жене.

Настоятельница аббатств в Уилтоне и Шафтсбери, владелица многочисленных маноров на юге, скорее всего, не примкнет ни к одной из сторон, а вот на местные знатные семейства – Гиффардов, Маршаллов и Дунстанвиллей – полагаться не стоило. Вильгельм Са рисберийский наверняка поддержит императрицу Матильду, если сочтет это выгодным для себя, а епископ уже готовит свои за́мки к войне.

Что же делать Годефруа? Он оказался в непростом положении. Вильгельм Сарисберийский, ленный владелец, получивший земли от короля, обязан был послать на помощь Стефану определенное число воинов-рыцарей – им, в свою очередь, отводились имения на землях Вильгельма. Однако в действительности размер вассальных владений разнился и составлял где четверть, где одну десятую, а где и одну сороковую часть земель, полагавшихся рыцарю, и владельцы этих участков обычно платили ленную дань звонкой монетой. Манор Годефруа представлял собой именно такой участок, однако Ришар де Годефруа был хорошо обученным воином, и Вильгельм наверняка собирался призвать его на военную службу – за плату. Хотя долг вассала состоял в служении сюзерену, Годефруа, в сущности, выступал в роли наемника. А что, если ему велят сражаться против короля? Как это отразится на рыцарской чести и долге? Даже после долгих размышлений Годефруа так и не знал, как поступить. Впрочем, одно решение он все же принял.