По личным ощущениям, прошло не более пяти минут с момента моего погружения в Источник и до того, как я вновь стал полноценным человеком. За это время мой неудержимый разум успел облететь Вселенную вплоть до последнего закоулка и мало того – умудрился отчетливо запомнить весь маршрут этого эпического путешествия! И потому, вернувшись в привычное тело, я почувствовал себя таким глубоким старцем, что поначалу даже испугался пошевелиться: а вдруг возьму и рассыплюсь в тлен, как иссохшая египетская мумия?

Уму непостижимо…

Хотя нет, как раз напротив: для моего ума, ранее не отличавшегося выдающимися качествами, все отныне было постижимо. Досконально исследованная и переделанная Вселенная казалась мне теперь всего-навсего большим городом, в котором я собственноручно спроектировал, отстроил и сдал под ключ все здания. Кроме разве что тех непонятных сооружений, природа коих оставалась для меня загадкой. Они торчали в моем городе этакими памятниками канувшей в лету цивилизации и нуждались в изучении. Причем безотлагательном.

Голова гудела, но явно не от переизбытка впечатлений, а по причине того, что недавно я ей обо что-то крепко стукнулся. Или наоборот, какой-то мерзавец стукнул по ней, что больше походило на правду – уж мне-то, бывшему боксеру, не разбираться в таких нюансах! А вот насчет впечатлений все обстояло совсем не так, как должно было. Хотите верьте, хотите нет, но они попросту отсутствовали. Я вспоминал о своих космических путешествиях, словно заядлый турист – об авиаперелетах: с усталой неохотой, как об опостылевшей дорожной рутине. Звучит дико, но действительно в целой Вселенной для меня не нашлось ничего примечательного, о чем я мог бы поведать с восторженным блеском в глазах.

Вот тебе, бабушка, и первооткрыватель! Да таких, как я, только в киоск за пивом посылать, а не космос исследовать.

«Скажите, Глеб Матвеевич, вы были в туманности Андромеды?»

«Да, был».

«Ну и как там, по-вашему?»

«Да ни хрена интересного. Все то же самое, что и в других туманностях: холод, тишина и скука. В общем, нечего там человечеству делать. Пусть лучше сидит на Земле да в телескопы пялится – и дешевле, и безопаснее».

Потерев лоб – по нему и пришелся пережитый мной удар – и подвигав конечностями – вроде все целы и невредимы, – я неторопливо, с кряхтением, поднялся и окинул взглядом место, куда в очередной раз зашвырнула меня нелегкая.

Место было знакомое, но узнал я его после того, как отбороздил просторы Вселенной, не сразу. Зато когда узнал и осмотрелся получше, то чуть не пустился в пляс от радости. Я очутился в купе того самого вагона, в котором мы с Тюнером и Кадилом накануне (а не исключено, что миллион лет назад – кто знает?) выехали из Горнилова в Калиногорск. И вагон этот находился не в Карантинной Зоне Ядра, а на самой настоящей земной железной дороге.

Я прильнул к окну. Ночная тьма не позволяла рассмотреть слишком многого, но расположенный в пределах видимости, освещенный фонарями железнодорожный переезд был отчетливо различим. За ним чернел густой лес, чью непроглядную стену разрезала пополам просека с идущей к переезду дорогой. Помнится, когда нас забросило в Карантинную Зону, там господствовало вечное утро, а вокруг возвышались крутые холмы. Местность, что раскинулась перед моим взором, была совершенно иной. Разве что поезд все так же не двигался, остановившись между какими-то провинциальными полустанками.

– Спокойно, Глеб Матвеич. Знаем мы их чемпионские фокусы. Давай не будем делать скоропалительных выводов, а неспеша во всем разберемся, – сказал я сам себе. По всем предпосылкам, мне следовало впасть в буйное ликование, но после всего пережитого я ощущал себя таким опустошенным, что у меня хватило сил лишь на вялую улыбку.

Не могло идти и речи о том, что все наши безумные приключения мне приснились, поэтому я отмел данную версию без колебаний. Вон и улики против нее налицо: туалетная дверь выбита, из простреленной трубы течет вода, а стало быть, наша приснопамятная драка с Рипом уже имела место… Время! Сколько там, бишь, было на часах, когда мы сцепились с адаптером? Кажется, начало двенадцатого. А сейчас…

Я оттянул манжет пиджака и на миг опешил: на правом запястье вместо моей любимой «Омеги» красовался широкий, инкрустированный бриллиантами, драгоценный браслет. Однако, закатав рукав повыше, я понял, что в действительности это не браслет, а доходивший почти до локтя наручень. На нем не имелось ни ремней, ни защелок, ни даже шва-спайки.

Впрочем, я отлично знал, что это за штуковина и как она очутилась у меня на предплечье.

– Привет, Концептор. Как всегда, шикарно выглядишь. Рад, что ты меня не бросил, – обратился я к старому другу, пережившему очередную метаморфозу. Когда это случилось, я тоже не забыл. При погружении в Источник, перед самым Взрывом, мой меч расплавился и, обжигая руку, растекся по ней. Очевидно, в тот момент мы и стали с Концептором по-настоящему неразрывными друзьями.

И он мне ответил, ненадолго стиснув предплечье, а потом восстановив свой первоначальный размер. Теперь мы и впрямь могли общаться между собой, продолжая сохранять взаимопонимание, установленное в битве со Светлым Воином. У меня на руке поселилось живое существо, чему я, в общем-то, не противился. Такое партнерство можно было лишь приветствовать. Жаль только, у нас не получалось потолковать по душам, как настоящим боевым товарищам.

– Ладно, еще поговорим… – Я дружески похлопал безмолвного соратника и опустил рукав, спрятав на всякий случай Концептор от лишних глаз. Если сейчас в купе вернутся Тюнер и Кадило, долго же придется им объяснять, что здесь стряслось и откуда у меня на руке взялся этот дорогущий браслет.

Нет, все-таки что-то по-прежнему было не так. Во-первых, вокруг царила абсолютная тишина, хотя даже во время ночных остановок в поездах всегда слышались разнообразные звуки: хлопанье дверей, шаги по коридорам, разговоры проводников. Во-вторых, бегущая из простреленной трубы вода выглядела очень уж странно. Я вернулся в разгромленный туалет, чтобы взглянуть на аномалию поближе. Тонкая струйка кипятка, что, помнится, ошпарила Рипа, стекала на пол и все еще была горячей, вот только… оставалась совершенно неподвижной, будто свисающая веревка. Я щелкнул по ней пальцем. Из струйки вылетел и разбился на капли небольшой фрагмент. Однако возникший на его месте разрыв не исчез, а капли так и повисли в воздухе стеклянными бусинами, как в невесомости.

Раньше при виде такого паранормального явления я, безусловно, удивился бы, но сегодня даже не пожал в недоумении плечами. Эка невидаль – аномальная вода! Хотя причина аномалии, а также стоявшей в поезде могильной тишины вызывала беспокойство. Мир, в который я вернулся, выглядел неполноценным. А поскольку таким он возродился благодаря моей самодеятельности у Источника, значит, мне и разгребать текущие мировые проблемы.

Прямо под неподвижной струйкой я обнаружил свой, казалось бы, безвозвратно утерянный в Ядре «зиг-зауэр». Жив, стало быть, курилка! Что ж, хоть маленькая, но радость. Впрочем, все мои утраченные на пути к Источнику личные вещи находились при мне: пистолетная кобура с запасной обоймой, туфли с носками, отлетевшие от пиджака пуговицы и запонки… И если каждая из этих, по сути, мелочей в итоге вернулась, так, значит, и…