– Ну что ты? Какие люди? Кажется, там два мужика… Мерзость. Наверняка маби. А если не маби – таких тем более стрелять нужно.

Виолин смотрела на него молча и настороженно. Её лицо побледнело.

– Всё, Вио, уходим быстрее.

Рукавом куртки Кейл вытер дверные ручки и подоконник. Потом так же, через рукав, стал открывать окно. Теперь он действовал без лишней спешки, и замок сработал, как надо. Кейл и раму тщательно протёр сначала изнутри, а когда они с Виолин выбрались на улицу, и снаружи.

Перед тем как расстаться с девушкой, Джесер сказал:

– Надеюсь, Вио, ты понимаешь: это только между нами. Никто не должен узнать. В случае чего, у тебя доказательств всё равно нет. Никто! Ясно?

Она кивнула. По выражению её лица Джесер догадался: предупреждать было не обязательно.

После этого вечера они больше никогда не виделись.

* * *

В этот день волосы Конрада Джесера из тёмных с редкой проседью превратилась в сплошь серебристо-серые. В этот день он увидел своего младшего сына… своего единственного сына мёртвым.

Страшная мысль пришла в голову: уж лучше бы тогда, на турнире… Тогда Конрад был хоть как-то готов. Кодекс «Пути меча» для высшей технократии был не просто сводом правил для соревнований. Он был частью жизни. Гибель близкого человека в поединке воспринималась более-менее естественно. Насколько она вообще может восприниматься естественно. А сейчас это – как внезапный удар, как груз, который рухнул на плечи и придавил к земле.

Сделать все необходимые распоряжения Конрад поручил дворецкому Касиусу. А сам уже несколько часов сидел в своём кабинете.

Даже Зарад, чьё горе было не меньшим, не решалась тревожить отца. Только раз заглянула, а он её не заметил. Точно так же, уставившись в полированную поверхность письменного стола, словно стараясь разглядеть что-то в узорах деревянного среза, сидел он и в тот день, когда умерла Мадлен…

Было так и ещё один раз, намного раньше, после смерти первой жены. Но этого Зарад не знала. Тогда, едва получив печальное известие из больницы, Конрад, ничего не объясняя, отправил малолетнюю дочь к родственникам в Джаракас. Позже Зарад была ему за это благодарна. Дело не в слабости – слабой она не была никогда. Но свою мать она запомнила живой.

Всё повторяется. Или…

Конрад до боли сжал кулаки.

Нет, не всё. Ведь говорил же ему Фрауберг полгода назад про эту свою идею… И он, Конрад, дал добро на разработку.

Фрауберг, обладатель сразу двух прозвищ – Жердь и Заика – был нейтралом, получившим технократский статус по протекции Джесера. А ещё он был человеком, чьи мысли в исследовательском бюро «Основы» поначалу все в один голос объявляли бредом сумасшедшего. Но Фрауберг каждый раз просил дать ему шанс – и оправдывал доверие. Некоторым его «бредовым» мыслям, воплощённым в жизнь, «Основа» была обязана немалой долей своего успеха.

Для того чтобы «нормальные» исследователи работе Фрауберга не мешали, Конрад «переселил» его и нескольких его помощников в отдельную лабораторию. Это было неприметное, но хорошо охраняемое здание неподалёку от управления «Основы». Туда Джесер и поехал теперь, покинув наконец свой кабинет.

Следом за ним увязалось несколько репортёрских автомобилей – назойливые журналисты торчали около дома с самого утра.

– Я хочу знать, Отто, возможно ли это. Одно слово: да или нет.

– Экспериментальная модель д-действует. Но задумка новая, командор…

– Да или нет, Отто?

– Да. Теоретически.

– В каком смысле – теоретически?

– Мы ис-испытывали установку т-только в виртпространстве на биомоделях. На живых… точнее, не живых… в общем, на людях – нет. Тут ведь… э-э… психологический аспект…

Конрад болезненно поморщился.

– Риска нет, Отто. Хуже чем есть – не будет.

Джесер намеренно произнёс это вслух. Жестокие слова – но они расставили все точки над «i». Фрауберг не сказал «нет». Значит, пришло время действовать, а эмоции нужно оставить в стороне.

После получасовой отлучки Конрад вновь вернулся в лабораторию Фрауберга.

– Отто, избавь от научных лекций. Растолкуй по-простому, как работает твоё изобретение. В прошлый раз я не настолько вникал в твои объяснения…

– П-понимаю, командор Джесер. Такое дело… Они стояли возле огромной, в человеческий рост, капсулы. Расположена она была горизонтально, с обоих концов её поддерживали металлические полусферы. Рядом находились закрытые резервуары, соединённые с капсулой трубками разной толщины. Разбираться в устройстве подробнее у Конрада не было ни времени, ни желания. И смотрел он больше не на саму установку, а внутрь неё. В нерабочем состоянии капсула была прозрачной. Но сейчас её заполняла биоэмульсия, сквозь сероватую толщу которой виднелось человеческое тело. Конрад не мог отделаться от ощущения, что его сына поймало и заключило в кокон какое-то гигантское насекомое. Но это всё просто глупое воображение… Хуже, чем есть, не будет. Вот о чём надо помнить.

Фрауберг поправил очки и откашлялся.

– «Нова» осуществляет деструкцию до молекулярного уровня, командор… Как бы «разбирает» тело на мельчайшие составные части. И одновременно считывает генетическую информацию. На её основе тело вновь «собирается» – таким, каким оно было до появления патологии…

– У него не было патологии.

– Да, в нашем случае имеется травма, перелом черепа. Именно в этом месте тело будет сформировано заново.

– То есть, Кейл будет таким, как… раньше?

– Да. Эта т-травма – причина смерти. Если её устранить, он будет жить. «Нова» способна восстанавливать… к сожалению, только восстанавливать. Поэтому в случае наследственной болезни или смерти от старости она бессильна. К примеру…

Конрад сделал отрицательный жест:

– Спасибо, Отто, я понял.

– Да, конечно… Тогда, командор, я запускаю процесс.

Фрауберг сел за компьютер, с которого осуществлялось управление «Новой».

Сложив руки на груди, Конрад смотрел, как внутри капсулы появились и забегали, засновали туда-сюда тонкие длинные иголочки, похожие на паучьи лапки.

– Один вопрос, Отто…

– Да?

– Это будет… он? Мой сын?

– Разумеется, командор! Абсолютно идентичный индивидуум.

Иногда Фраубергу хотелось врезать по морде за его формулировки. Не без труда Джесер заставил себя сосредоточиться на смысле сказанного.

– Идентичный? Или он?

– Он, без сомнения…

Сказать, что Конрад успокоился, было бы ложью. Но, по крайней мере, он успокоился настолько, чтобы думать о чём-то другом, кроме самого Кейла.

До этого момента он ощущал только боль потери. Но теперь появилось новое чувство. Жажда мести.