– Не сейчас, Мохаммед.

– Я тут просто кое-что…

– Я же сказал – не сейчас! Я занят.

Он сказал резче, чем хотел, однако после исчезновения Бен-Роя ему было не до любезностей. Сарию несколько смутил грубый тон шефа, но он промолчал и, разведя руками, как бы извиняясь за ненамеренное беспокойство, вышел, плотно закрыв за собой дверь. Халифа сначала хотел пойти и догнать его, извиниться, да только настроение было столь пакостное, что он лишь дотянул остаток сигареты, вышвырнул в окно окурок и схватился руками за голову.

Несомненно, они что-то нашли. Что-то важное. Настолько важное, что, не мешкая ни минуты, помчались аж в Австрию. Некоторое время Халифа размышлял, можно ли найти какое-нибудь простое объяснение молчанию Бен-Роя: он мог, например, в волнении забыть перезвонить, или его мобильник вышел из зоны приема сети, а он не успел заскочить в телефон-автомат, потому что опаздывал на рейс…

Однако, учитывая то, как Бен-Рой вел себя в последние дни. Халифе сложно было списать произошедшее на невинную оплошность. Скорее здесь крылось намерение исключить Халифу из дела в решающий момент. Но почему? Личная антипатия? Что-то вроде взаимной идиосинкразии? Желание присвоить всю славу нахождения меноры себе? Ответов на эти вопросы у Халифы не было, однако он твердо знал, что доверять израильтянину нельзя ни в коем случае.

Он снова закурил и начал стучать пальцами по столу. Внезапно его осенила идея, и Халифа, схватив трубку телефона, набрал домашний номер Гулями, который тот дал ему на случай экстренной необходимости. После пяти гудков записанный голос предложил оставить сообщение. Халифа сбросил звонок и перезвонил еще. Снова вместо хозяина заговорил автоответчик. Инспектор набрал служебный номер Гулями, но и там его постигла неудача: секретарша сказала, что министру президента Мубарака и вернется только поздно вечером, причем беспокоить его по каким-либо поводам господин Гулями запретил.

Халифа подошел к окну и, насупив брови, уперся кулаками в раму. Еще был Саэб Марсуди, да только инспектор не знал, как с ним связаться. Детектив вернулся к столу и позвонил знакомому журналисту из «Аль-Ахрам», попросив помочь связаться с палестинским лидером. Ему дали телефон человека из Рамаллы, который направил его к знакомому в Иерусалиме, тот посоветовал позвонить обратно в Рамаллу, где инспектору дали координаты одного учреждения в Газе, в котором, наконец, Халифу проинформировали, что понятия не имеют, где можно найти Марсуди. Потрясающая осведомленность!

Перепробовав еще несколько телефонов «контактных лиц» и везде получив отрицательный ответ, инспектор вышел в коридор ополоснуть лицо и освежить мозги. Проходя мимо последнего перед туалетом кабинета, он увидел Мохаммеда Сарию, в одиночестве поедающего скромный обед. Чувствуя вину за грубые слова. Халифа остановился и заглянул в дверной проем.

– Мохаммед…

Сария на мгновение перестал жевать и посмотрел на инспектора.

– Извини за резкость. Я не хотел…

Мохаммед махнул пучком зеленого лука, принимая извинения.

– Замяли, – сказал он.

– У тебя же не было ничего серьезного?

Сария куснул лук.

– Я насчет прохода выяснил.

Халифа покачал головой, не понимая.

– Ну, та фотография, что вы мне дали. Из дома Янсена.

На фоне всех прочих проблем эта мелкая курьезная фотокарточка совершенно вылетела у инспектора из головы.

– Слушай, может, обсудим это как-нибудь в следующий раз? Сейчас не самое удачное время для бесед о древних склепах.

– Конечно, – ответил Сария. – Просто я узнал кое-что такое, что может вам показаться интересным.

Халифа снова покачал головой.

– Интересным? В каком смысле?

– Ну, во-первых, это никакой не склеп.

– Не склеп… А что же тогда?

– Рудник, – сказал Сария. – Немецкий соляной рудник, если быть совсем точным.

До этого Халифа стоял в двери, собираясь двинуться дальше, но слова помощника заинтриговали его, и он вошел в кабинет.

– Вот как! И что ты еще выяснил?

Сария сунул в рот остатки лука и достал из-под стола большую картонную папку. Он вытащил из нее сначала плотно исписанный ручкой лист бумаги, затем три широкоформатные фотографии и в последнюю очередь слайд из коллекции Хота.

– Сначала я заказал распечатать его в стандартном формате шесть на четыре дюйма, – сказал он, беря в руки слайд. – Но ничего нового по сравнению с оригиналом на нем разглядеть нельзя. Только когда ребята из фотолаборатории сделали нормальное увеличение, я нашел кое-что интересное.

Он взял верхний из широкоформатных снимков и показал инспектору. С первого взгляда тот не заметил ничего особенного: все та же темная, зловещая стена из серого камня с отверстием у основания. Однако, приглядевшись, прямо над входом следователь увидел надпись, выцарапанную на камне, такую слабую, что на слайде от нее не было и следа. Халифа наклонился как можно ближе и всмотрелся.

– «Glьck auf», – прочитал он, с трудом произнося незнакомое сочетание букв.

– «Удачи!» по-немецки, – объяснил Сария. – Я узнал в их посольстве.

– И всего по одной надписи они смогли определить гробницу?

– Рудник, – поправил Сария. – Нет, не только. Это ведь просто традиционное приветствие немецких шахтеров.

– Тогда как же?

– А вот как. Не знаю даже почему, я попросил наших ребят увеличить фрагмент с верхней частью прохода, по-настоящему увеличить. И вот… – Он взял следующий снимок. – Ничего не замечаете?

Халифа пробежал глазами по фотографии. Практически все то же, что и на предыдущем снимке, за исключением крохотного белого пятнышка в верхнем правом углу, непосредственно под буквой «f» из «Glьck auf».

– Что это такое? – спросил инспектор, удивленно глядя на помощника.

– О, сразу виден глаз опытного сыщика! – ухмыльнулся Сария.

Он взял последний из увеличенных отпечатков, крупнозернистый, с фрагментом перемычки и словом «auf», под которым с трудом можно было различить небольшой, размером с монету, знак «swl6».

– Сначала я подумал, что это граффити, – сказал он. – На всякий случай послал копию в посольство. Они переслали ее эксперту по рудникам в Германию, и сегодня утром он наконец откликнулся. Оказывается, эта надпись…

– Порядковый номер?

– Точно. Используется для обозначения старых соляных рудников в районе города… – Сария посмотрел в записи. – Берхтесгаден. Тот, что на слайде, называется, – он снова сверился с листом, – Берг-Ульмверк. Закрыт в конце девятнадцатого века. Вот она, немецкая обстоятельность! Даже карту и историю рудника прислали.

Он снова открыл папку, вытянул несколько скрепленных листов бумаги и протянул их присевшему на край стола инспектору. Большая часть информации была бесполезной, так как немецкого Халифа не знал и прочитать ничего не мог, однако взгляд его остановился на рисунке горы, отдаленно напоминавшей зубчатую вершину на холсте в гостиной виллы Хота. Халифа почувствовал легкую дрожь в теле и участившееся сердцебиение.