Я понизила голос и добавила: — А если Алисе ты не понравишься, когда резонаторы вырастут, ты всегда можешь полететь на мою родину. Как-никак ты внук эмира. Уверяю, к тебе выстроится целая вереница из девочек.

Взгляд Жюля расфокусировался. Так всегда происходило, когда он о чём-то задумывался, а я торопливо добавила:

— Только давай это будет нашим с тобой секретом и ты никому не скажешь о запасном плане, ладно?

— Ладно.

Хлопнула входная дверь, послышался голос Янна, затем Амели, и они вместе зашли на кухню.

— Так, дети, — произнёс муж внезапно строгим голосом. — Я дядей-полицейских отправил по домам, заверив, что у нас всё хорошо, но объясните мне, пожалуйста, что вы сделали с Пресли, что даже соседей чуть не хватил инфаркт.

На этот раз Амели опустила взгляд в пол, старательно ковыряясь в настройках робота-пылесоса, а Жюль просто надулся:

— А я тебе сразу сказал, что папа с мамой узнают.

— Да если бы он стоял на месте, получилась бы прекрасная статуя!

— Где гиена? — уже строже спросил Янн.

На кухне наступила тишина, в которой внезапно я расслышала тихие скребки и подвывания со стороны второго входа в дом. Янн молниеносно оказался у двери и впустил Пресли в дом.

Ну что ж…

По крайней мере, я теперь понимала, почему соседи не могли определиться — лев это или леопард. Тело несчастного животного покрывал быстросохнущий полимерный бежевый материал, причём в некоторых местах его было очень много, а где-то он отвалился, образуя тёмные пятна. В районе шеи дети как-то сумели смастерить целую львиную гриву. Она была надета на несчастное животное в виде толстенного ошейника. К короткому хвосту гиены на скотч кто-то примотал длинный и уже высохший искусственный «хвост», который отчаянно мешался зверю и со скрежетом волочился по полу. В своём новом «обмундировании» Пресли действительно выглядел существенно крупнее и опаснее, чем являлся. Гиена подняла морду и продемонстрировала выкрашенные в алый цвет клыки, но то, что это краска, а не кровь, я поняла по тому, что именно такой оттенок купила на днях для своих статуэток.

— Амели, как это понимать?! — рявкнул Янн. — Ты осознаёшь, что чуть не подставила нас с мамой? А если бы полицейские попросили показать нашу собаку? Из-за этой выходки мы могли бы лишиться Пресли! Я уже не говорю о том, что ты стащила мамины материалы из мастерской без разрешения.

— Мы с Жюлем хотели сделать представление… театр…

— Какой ещё театр, Амели? Жюль?!

— Так у вас с мамой годовщина… Ты говорил, что со стаей гиен спас маму от хитрого и коварного льва и она стала твоей женой, а потом мама взяла Пресли домой, потому что тот помог уже ей…

Мы не стали рассказывать детям нашу настоящую историю. Подрастут — тогда обязательно, а сейчас наше с Янном знакомство имело несколько урезанный вариант. Так Гафур Лев Пустыни, который хотел вырезать мои шипы, стал просто голодным львом.

Муж явно злился на выходку двойняшек, а потому я сказала:

— Дети, идите ужинать, а мы с Пресли всё смоем, пока ещё не затвердело. Янн, пойдёшь со мной?

Кипящий от негодования супруг кивнул, в прихожей я вновь надела уличные шлёпки, и мы вышли на крыльцо.

— Шейна, ты позволяешь Амели и Жюлю слишком многое! — тут же набросился он на меня. — Они каждую неделю что-то изобретают! А если бы Пресли с этой краски на зубах отравился? А если бы наши соседи оказались пожилыми и им стало плохо от увиденного? Месяц назад я еле успел снять Амели с гравибайка! Знаешь, что она мне заявила? «Мама справилась с управлением, хотя называла его железным верблюдом, значит, и я тем более справлюсь!»

— И что ты предлагаешь? — Я возмущённо упёрла руки в бока. Этот спор у нас поднимался за последний месяц уже шестой раз. — Наказывать двойняшек? Я запрещаю! Я себе пообещала, что если у меня будут дети, то ни за что не дам их в обиду!

Перед глазами замелькали картинки из детства, как Франгаг назначала наказания — стоять голыми коленями на крупе или же стеклянном песке. По сравнению с двойняшками, я совсем не хулиганила, так, могла случайно что-то разлить или посмотреть на мужчину, но этого первой жене эмира хватало, чтобы преподать очередной жестокий урок. В носу подозрительно защипало, переносицу заломило. В последние дни я вновь стала очень плаксивой, а по утрам начало тошнить и потянуло на солёные оливки. Я догадывалась о причине, но пока ещё не проверялась у дока.

Я ничего подобного не сказала вслух, но в любимых карих глазах промелькнула растерянность. Плечи Янна опустились, из голоса пропали непримиримые интонации. Как всегда, он буквально прочёл мои мысли:

— Шейна, я не это имел в виду… Я хотел предложить лишить их мультиков на несколько дней. Пускай подумают о том, что натворили…

Лишить мультиков? На несколько дней? Какая-то часть меня напомнила, что, когда я прилетела на Цварг, мультики были отличным средством изучения языка и источником информации о Мире и технике — всего того, чего я была лишена на Террасоре.

Совершенно иррационально я всхлипнула. Умом я понимала, что плачу из-за какой-то ерунды, но ничего не могла поделать с организмом. Чувствуя моё состояние, Пресли сел на попу и тихонечко завыл:

— Ау-у-у!

Янн закатил глаза.

— Да ты хоть помолчи, а то в этот раз соседи припишут нам стаю волков!

Пресли поставил уши торчком, внимательно выслушивая аргументацию хозяина и явно размышляя, затянуть ему ещё одну «песнь» в мою поддержку или не стоит.

Давясь слезами от одновременного смеха и печали, я сказала:

— Пресли, дай щётку. Надо успеть тебя расчесать хотя бы перед дождём. Вон небо в тучах всё.

Гиена тут же поднялась и послушно затрусила к мастерской, где я хранила практически всё, включая щётки для зверя. Янн со вздохом притянул меня к себе за талию, приникая горячими губами к скуле и собирая слёзы.

— Шейна, почему ты плачешь? Ну не хочешь лишать их мультиков, давай поищем другое наказание. Можно те же брокколи заставить есть, док говорил, что Жюлю для резонаторов надо…

На слове «наказание» я вздрогнула и вновь оглушительно всхлипнула.

Янн сжал меня в объятиях ещё крепче и внезапно прошептал на ухо:

— Горе моё луковое, я вообще-то приобретал послушную жену у эмира, а мне, кажется, бракованную дали. Как думаешь,