Собственно, такую программу действий (согласованную с элитой Западного проекта, которая на тот момент еще контролировала политику США) ФРС уже запустила в 2008 г., но, как мы уже видели, еще были ресурсы на то, чтобы не допустить обвала, аналогичного 1930 г. А вот сегодня таких ресурсов уже нет, и это означает, что для очень многих достаточно влиятельных сил и групп (в том числе старых, промышленных элит) такой сценарий может стать катастрофой, после которой вернуть себе элитный статус уже не получится. И понятно это стало уже через пару лет после начала кризиса.

Собственно, априори нельзя было сказать, есть ли у этих (не финансовых) сил возможности для отстранения финансовой элиты от рычагов государственного управления и, соответственно, сменить описанный выше сценарий. Но события 2011 г. (дело Стросс-Кана) придали им серьезного оптимизма, а летом 2014 г., после остановки эмиссии, стало понятно, что у финансистов серьезные проблемы. А по итогам 4 ноября 2014 г. стало понятно, что альтернатива финансистам, по крайней мере в США, есть и очень серьезная.

Но прежде чем говорить об этой альтернативе в политическом плане, нужно несколько слов сказать о том, как, по крайней мере, на интуитивном уровне, ее понимает американская общественность. Вместо того чтобы на эмиссионные деньги создавать промышленность в странах Юго-Восточной Азии, а потом продавать дешевую продукцию в США (получая как эмиссионную, так и значительную часть посреднической прибыли), можно попытаться за счет той части прибыли, которая сегодня идет финансистам, восстановить хотя бы часть промышленности США и, за счет усиления защиты внутреннего рынка, восстановить воспроизводственный контур экономики США (возможно, вместе с Канадой и Мексикой) на приемлемом уровне.

При этом не следует принижать роль промышленности в США даже на сегодняшний момент (она по номинальному масштабу превышает всю экономику Германии), при этом она фактически сохранила большую часть технологий, в отличие от России. Однако ее нужно очень серьезно реформировать, в том числе наполнить на кадровом уровне, поскольку в противном случае на момент кризиса могут возникнуть большие проблемы. Это с точки зрения финансистов, которым любая страна, в которой они контролируют денежную систему, – дом родной, а в которой не контролируют, – враждебная держава, такой сценарий, мягко говоря, не очень хорош, а вот американским патриотам (чтобы не сказать – националистам) он вполне себе нравится.

И да, в результате мировая долларовая система распадается и, как следствие, общий уровень разделения труда в мировой экономической системе падает, как и ее общий объем мировой экономики. Но понимают ли это американские эксперты (или, точнее, в какой мере понимают) – большой вопрос. Они же практически все были воспитаны в парадигме экономикс, в которой соответствующие вопросы вообще, как я писал выше, не поощряются. Во избежание. Кстати, именно практически неизбежный распад единой глобальной долларовой Бреттон-Вудской системы и позволяет называть представителей этой модели, Трампа в том числе, изоляционистами. Именно в этом, достаточно узком смысле.

Кроме того, с точки зрения элиты Капиталистического проекта, некоторое снижение уровня жизни населения в ситуации ее возврата к контролю над США представляется абсолютно позитивным (напомним, элита всегда борется исключительно за власть). А если еще учесть, что по итогам кризиса можно перераспределить в свою пользу ту часть прибыли мировой экономики, которую сегодня получают Китай и Западная Европа, то, в рамках общих прикидок, картина начинает вообще выглядеть крайне оптимистично.

Разумеется, обществу это все не объяснишь, даже в самых простых терминах. Но зато оно очень тонко чувствует идеологические оттенки и, за время прошедшее с начала кризиса, стало испытывать сильную изжогу от право-либеральной идеологии. Ее активно исповедует Демократическая партия, а вот в Республиканской, напротив, вполне себе сильны настроения консервативные (хотя и их доминирование находилось уже к тому моменту под серьезным вопросом). Но 4 ноября 2014 г. в США состоялись промежуточные выборы, которые и прояснили ситуацию.

Иными словами, проголосовали-то граждане не за конкретный экономический механизм, восстановление реального сектора американской экономики, а за усиление консервативных идей! Но, понимая, какие элитные группы стоят за консервативным сценарием в той ситуации, и можно было сделать вывод, что в реальности они голосовали именно за смену экономических моделей. Что и позволило мне произнести те тезисы, с которыми я выступил на Дартмутской конференции. А уже очень скоро стало понятно, что эти элитные группы своего кандидата (кандидатов) таки выставили.

При этом оказалось, что кандидатов-нефинансистов как минимум два. А доминирующая право-либеральная идеология подверглась эрозии сразу по двум направлениям: с одной стороны, от либерализма к консерватизму и праймериз в Республиканской партии выиграл правый консерватор Трамп. А с другой – в направлении справа налево, и самым серьезным противником финансистов в Демократической партии стал левый либерал Сандерс. Судя по всему, либерализм его и погубил: не имея за спиной серьезной элитной поддержки, ни от Западного проекта (который не любит леваков и слова «социализм»), ни от Капиталистического (который не любит либералов), он не смог справиться с финансистами, контролирующими партийный аппарат. Хотя электорат Демократической партии, судя по всему, поддерживал его более основательно, чем Хиллари Клинтон.

Ну а дальше началась схватка, которая, собственно, и должна была определить дальнейшую судьбу США. Выиграл ее, как известно, Трамп, но сразу после его победы, еще до инаугурации, элита Западного проекта начала на него невероятную по силе, не имеющую прецедента в истории идеологическую атаку. Соображения, которые я описал выше, как чисто экономические, так и в рамках проектного анализа, объясняют эту атаку куда более адекватно, чем это делают различные эксперты-политологи, но мы эту тему затрагивать не будем, поскольку она имеет слабое отношение к экономике. А вот экономические действия Трампа разберем подробнее, поскольку они очень хорошо иллюстрируют общую логику развития капитализма.

Прежде всего, Трамп отказался от логики Тихоокеанского и Атлантического партнерств. Отметим, что логика эта была придумана еще финансистами с целью сокращения той части мирового населения, которая имела возможность получать эмиссионные доходы в рамках перераспределения финансовых потоков. Тихоокеанское партнерство исключало из этого процесса Китай, Атлантическое было направлено на концентрацию эмиссионного дохода в Западной Европе. Иными словами, это был паллиатив, разработанный финансистами в рамках снижения эффективности Бреттон-Вудского механизма и то, что этих мер не хватит, было понятно уже достаточно давно. В частности, даже в предвыборной программе Х. Клинтон уже анонсировался отказ от соответствующих действий.

Далее вспомним, что доходы американских домохозяйств находятся на уровне 50-х годов прошлого века. Даже если предположить, что эксперты Трампа не понимают, что точка равновесия экономической системы лежит ниже нынешнего масштаба этих доходов (во что я не верю, они могут ошибаться в оценке цифр, но не в наличии самого явления, тем более что у них есть опыт кризиса начала 30-х годов ХХ в.), они отдают себе отчет, что нынешние доходы недостаточны для поддержания реального сектора США. И совокупный спрос нужно увеличить.