в которой части города, я не знаю, и что я вместо сего пишу на адресах: имеющему магазин в Серебряном ряду, под №№ 203, 208 и 85, и что если этого для департамента будет неудовлетворительно, то предложил спросить о месте Вашего жительства Московский почтамт. Затем остаюсь в полной надежде, что Вы непременно получите деньги, следующие Вам. Признаюсь, никак я не полагал, что почтовый департамент так долго будет медлить выдачею денег. И меня крайне удивило то, что о месте жительства Вашего спрашивают человека, живущего за десять тысяч верст?! При всем уважении начальствующих в департаменте, поневоле придешь к мысли, что это делается едва ли не с намерением продлить дело из каких-либо видов. Если же, паче чаяния всякого, Вы не получите денег еще и после всей этой переписки, то поручаю Вам от имени моего подать просьбу в Московский почтами, о выдаче Вам денег, с приложением к тому письма сего, если будет нужно. О прочих же предметах, упомянутых в означенном письме Вашем от 29-го января, я буду писать Вам особо.

Затем, призывая на Вас и на всю Вашу домашнюю церковь благословение Божие, имею честь быть, Ваш, Милостивого Государя, вседоброжелательный слуга

Иннокентий, А. Камчатский.

Мая 1 дня. 1864 г.

Благовещенск.

P. S. Вчера пришла почта и на ней посланные Вами различные вещи — все в целости и сохранности. Слава Богу, и Вам благодарность искренняя! Теперь я не смею времени писать много. Напишу на следующей почте.

Письмо 358

Ваше Превосходительство![162]

В последнем письме Вашем, от 13 января с. г., Вы жалуетесь, что я давно не писал Вам. Винюсь в том, но не даю слова быть исправнее потому, что писать о новостях посторонних или своих обыденных я решительно не могу. А стоящих внимания Вашего я и сам очень немного и редко получаю от моих сослужителей Преосвященных[163], а на Амуре почти ничего нет нового хорошего. Иеромонах Евлампий, бывший некогда в Пекинской миссии и хорошо знавший китайский язык и на которого у меня была надежда, после долго продолжавшегося несчастного своего недуга невольно-вольного, наконец скончался, и у нас теперь нет даже толмача хорошего. После иеромонаха, присланного мне из Новгородской епархии (о котором я Вам писал), ко мне приехали еще двое — один из них виделся с Вами в Киеве, и этот человек порядочный, но он уедет в Америку. А другой — Геронтий, слушавший несколько лекций в С.-Пб. Дух. Академии, сначала принялся было за дело весьма ретиво и с успехом. Но вообразите — сошел с ума! Я еще его не видал. Если это правда точная, что он помешался, а не притворяется с намерением не ехать в Америку, то это весьма и весьма замечательно тем, что этот будет уже четвертый иеромонах сумасшедший из назначенных в квихпакскую миссию. (Потому что и третий иеромонах Феоктист, которого так любил бывший Обер-прокурор граф Толстой и который действительно много обещал — тоже может быть причислен к сумасшедшим). Не правда ли, что это весьма замечательно? И все эти иеромонахи (1-й Филарет, хотевший зарезать миссионера ножом; 2-й Гавриил из Сергиевской Лавры, стрелявший из ружья в того же миссионера, и 3-й Феоктист, не менее тех наносивший огорчения тому же миссионеру) из столиц и все, из учившихся в академии. Что это значит? Впрочем, я весьма подозреваю последнего в притворстве. Но как бы то ни было, он уже не благонадежный деятель. Скажите, пожалуйста, где же искать людей для миссий? Была надежда некоторых и отчасти и моя, но отчасти, на миссионерскую академию. Но что-то ничего не выходит из этого, да едва ли что и выйдет. Потому что, как говорил еще и Владыке нашему в 1858 году, чему будут учить в этой академии? Он сказал на это: языкам. Где наберут наставников только тех языков, которые у нас внутри России? Нет! Академии не создадут миссионеров. Для этого нужна иная совсем академия или школа. После всего этого, каких же Вы хотите от меня новостей? А между тем новый закон (об изменении коего в Камчатской епархии я писал г. Обер-прокурору письмо) не мало останавливает наши действия по обращению туземцев. Выходит так, что не только священник, и даже я сам не могу окрестить туземцев, если местный начальник найдет, что желающие принять крещение не вполне еще знают, что следует знать. А предметы вероучения в законе не означены… Любопытно бы знать, по какому случаю или по чьему проекту вышел этот закон в Государственном Совете.

Вы спрашиваете: устраивается ли наш город Благовещенск? Устраивается и очень хорошо. Если бы у нас был лес близко и были руки дешевы, то теперь бы было вдвое более домов, потому что здесь торговля лишь только начинается, а она может развиться до значительной цифры. Продовольствие в Благовещенске в изобилии и не дорого. Мясо от 2 до 3-х руб. сер.; куры от 20 до 30 коп., фазаны зимою от 30 до 40 коп. пара, дичи — сколько угодно. Мука пшеничная у манчжур от 1р. 20 коп. до 1 р. 40 коп. пуд, а зерном от 40 до 50 коп. Рыба не дорога и довольно. Климат очень здоровый. А если по р. Зее (на берегу которой находится мой дом в 4-х верстах от города) откроются золотые прииски, что весьма Вероятно, то Благовещенск будет одним из отличных городов. Вы спрашиваете: какова наша церковь? Спрашивается: которая? У нас теперь, слава Богу, с моею домовою — три. 11 апреля освящен собор, в сентябре 1862 г. моя домовая, а городская в 1860 г. Ближайшее расстояние между городскими церквами более версты, и они стоят далеко не на концах города. О богатстве и благолепии церквей не спрашивайте еще нас: нам не до того еще. Слава Богу и за то, что есть. Ну, пока довольно! Скажу только еще, что в 1856 году на месте, где теперь Благовещенск, стояло только два кола, когда я проплыл, и от этих кольев до Мариинска (близ устья Амура) ни кола, ни души русской не было. А теперь более 2,500 домов и 14 церквей, построенных и строящихся, и 25 священнических мест. Я говорю мест, потому что есть еще места не занятые, а оклады уже есть.

Более подробное письмо напишу Вам из Якутска, куда я намереваюсь ныне ехать через Николаевск и Аян (если получу от Вас письмо), где думаю провести и зиму. Где-то найдет Вас это письмо? И где то я в то время буду?

В Якутск