Голлум стал победой не только технологий, но и актерского мастерства. Нельзя сказать, что с его ролью справился бы любой актер, готовый натянуть на себя синий комбинезон. Серкис упорно искал героя и взаимодействовал с ним через технологический процесс. Он был не только актером, но и ученым.

«Это действительно так. Мне пришлось возродить союз актерской игры и технологий. И это было невероятно интересно».

Он вспоминает, что идея занять кресло режиссера показалась ему «совершенно естественной», ведь у него был опыт съемок короткометражек и постановки пьес для театра. «Мне очень нравится это свойство Новой Зеландии и новозеландского кинобизнеса. Люди получают возможность проявить себя по-разному».

Так был посажен еще один маленький желудь. Впоследствии Джексон пригласил Серкиса стать режиссером второй съемочной группы «Хоббита», а затем Серкис использовал технологию захвата движения в фильме «Маугли», который снял для «Warner Bros.», а также срежиссировал мелодраму «Дыши ради нас» с Эндрю Гарфилдом в главной роли.

Именно Серкис в разгар последнего периода съемок подошел к Леттери и задал ему простой вопрос.

«Почему нельзя захватывать движение, пока идут съемки?»

Иными словами, почему нельзя было использовать технологию, пока рядом были камеры и другие актеры? Все задумались: и правда – почему?

«Никто этого прежде не делал, – говорит Джексон. – Технологию использовали на специальной сцене. Специалисты «Weta» установили датчики захвата движения на площадке (фактически превратив площадку в объем), и все получилось. К сожалению, мы попробовали это только в самом конце».

Сцены на Роковой горе, где Голлум дерется с Сэмом, катаясь по скалистым склонам (воссозданным на площадке), снимались параллельно с захватом движения. Модель для технологии ожила.

«Именно Энди подтолкнул нас попробовать это, – замечает Джексон. – Теперь мы работаем именно так».

Так впоследствии снимут «Аватар», а также ностальгическое камео Голлума в «Хоббите».

И все же Серкис уверен, что прорывы случались не в одночасье: они требовали экспериментов, раздумий, пересмотров сценария, корректировок макетов – всего безумия процесса создания Голлума, которое помогло достичь блестящих результатов. Не обошлось здесь и без его чувства юмора.

Голлум почти сразу стал легендой – и показателем этого (как и символом типичного новозеландского фиглярства) стала церемония вручения наград «MTV», которая состоялась 5 июня 2003 года. Принимая стакан золотого попкорна за победу в новой категории «Лучший виртуальный персонаж», Серкис появился на видео и извинился за то, что не смог присутствовать на церемонии лично (ох уж эта ирония). Он сказал, что они еще не завершили работу над «Возвращением короля».

Как известно, его наглым образом прервал цифровой Голлум, который не стал сдерживать чувств, обильно сдабривая свою речь ругательствами.

«Я не собираюсь никого благодарить! – воскликнул он, забирая награду из рук Серкиса. – Ни тебя! Ни «MTV»! Ни придурков с пиксельными кисточками из «Weta Digital»! Питер Джексон, прелесть моя, ты кем вообще себя возомнил, плагиатор гребаный?»

Голлум закончил свою речь, сказав, что ни одна награда не заставит его смириться с постоянными переработками, низкой зарплатой и ужасными условиями, в которых ему приходилось «сниматься в этих долбаных фильмах». Под шумок в этом видео рассказали о трудностях Серкиса.

«В «Weta» меня чуть не убили, – смеется упомянутый выше плагиатор Джексон, – потому что задача свалилась на них как снег на голову. Сделать нужно было полторы минуты, но несложно представить, что в «Weta» не было свободных рук. В результате два или три аниматора управились недели за три. И это довольно быстро».

Прощаясь с командой, Серкис испытывал противоречивые эмоции. Работа над ролью Голлума сильно на него повлияла – в процессе создания этого образа не только плоть преобразилась в пиксели, но преобразился и он сам. Ему было странно представить, что он больше не увидит этих людей и не будет взаимодействовать со Смеаголом и Голлумом (по крайней мере, в течение следующих десяти лет).

«Но пора было двигаться дальше и играть другие роли, – рассуждает он. – Пора было снова натягивать штаны».

В долгих промежутках между посещениями темных закоулков Средиземья Серкис исполнял более традиционные роли. То ли намеренно, то ли сам того не сознавая, но доверяя внутреннему компасу, он выбирал персонажей, которые не слишком отличались от бедняги, зависимого от Кольца. В 2001 году он прекрасно вжился в образ неуправляемого, но блестящего музыкального продюсера Мартина Хэннета в бурной комедии Майкла Уинтерботтома «Круглосуточные тусовщики», где рассказывалось о манчестерской музыкальной сцене восьмидесятых. Эксцентричный Хэннет, в котором вдохновение сочеталось с неуравновешенностью, активно экспериментировал с новыми технологиями и тяжелыми наркотиками и умер от инфаркта, когда ему было всего сорок два года. В 2003 году, все еще озвучивая Голлума по выходным, Серкис исполнял роль Яго в пьесе «Отелло», поставленной в манчестерском Театре Королевской биржи.

Он не мог не заметить, что великий шекспировский манипулятор напоминал Голлума своей способностью творить бесчинства, но все равно вызывать сочувствие зрителей. В них обоих воплощалось очень человеческое стремление к мщению. При этом Серкис признает, что играть обоих одновременно было «вредно для психического здоровья».

Неслучайно, думая о Голлуме, Кук смотрел, как Лоуренс Оливье и Джон Берримор играли Ричарда III.

Двадцатого апреля 2003 года, отмечая свой последний день рождения на площадке «Властелина колец», Серкис получил идеальный подарок – Кольцо. Или его копию: дело в том, что Вуд впоследствии получил такую же. Именно тогда Джексон спросил у Серкиса, не хочет ли тот сыграть Кинг-Конга, используя технологию захвата движения.

«Я спросил: как ты, черт возьми, собираешься это сделать? Но если можно сыграть Голлума, который метр двадцать ростом, почему бы не сыграть и шестиметровую гориллу?»

Конг напоминал ему одинокого, потерявшего форму боксера на пенсии.

В десяти минутах к северу от Веллингтона карьер Драй-Крик вгрызается в песчаниковый холм в долине Лоуэр-Хатт. Раньше там добывали граувакку, которая славилась своей прочностью. С 17 января по середину апреля 2000 года пыльному карьеру было не до сна. Словно кто-то задумал переосмыслить «Близкие контакты третьей степени» на средневековый лад, каждую ночь из карьера лился инопланетный свет дуговых ламп и раздавалось гудение генераторов. Если вам удавалось подобраться достаточно близко к охраняемым воротам, что сумели сделать несколько отважных папарацци, можно было увидеть толпы орков и людей, которые стояли на поле битвы возле старого замка, построенного у скалы. Время от времени тут вспыхивали драки.

Первая из трех описанных в книге великих битв, которые, само собой, дополняются воспоминаниями о сражении, состоявшемся тремя тысячами лет ранее, и огромным количеством небольших стычек, битва у Хельмовой Пади занимает двадцать три суровые минуты экранного времени и делает «Две крепости» настоящей эпопеей. В ней чувствуется размах Сесила Демилля (или Колина Маккензи из «Забытого серебра»), а также колоссальный труд, который пришлось вложить, чтобы запечатлеть все это на камеру. Здесь тоже ощущалась неизменная двойственность: величие и стихийность в сочетании с современной кинематографической эмоциональностью картины, которая не ограничивалась рамками фэнтези.