- Принес поесть, - Данила появился в дверном проеме с огромнымпакетом в руках. Идентифицировать пришедшего пришлось по голосу - свет изкоридора падал в темную комнату так, что парень казался черным силуэтом,монолитом без мелких внешних признаков, - И раскаялся в содеянном.

- Не верю, хоть убей, потом догони и повтори процедуру – всёравно не поверю, - сдерживая улыбку, заявила я.

- Чувствуешь облегчение?

- О, да, - я села на кровати, - Честно говоря, без тебяочень плохо думается. У нас всё нормально?

- Похоже на то. Поешь, поможет настроиться на серьезные думы,- Даня включил свет и принялся потрошить пакет с продуктами.

- Я взял яблок, бананов, кефир, - вытаскивая продукты одинза другим, комментировал Данила, - Каких-то странных булочек. Надеюсь, на вкусони лучше, чем внешне.

 - Ты, правда, думаешь, что вся эта затея с Ирой зря?

Данила отвлекся от своего занятия и смерил меня задумчивымвзглядом.

- Не знаю, Лёв, - устало признался он, - Я психую, потомучто это нечестно. Но, что лучше для дела, мне неведомо. Нельзя исключать, чтоон и, правда, может помочь. Просто в голову не идет ни одной причины, почему онмог тебя так бессовестно бросить. В смысле, причины, которой его можно было быоправдать. А ты всё равно веришь в его непогрешимость… Непогрешимый Грех это,как минимум, не благозвучно.

- Решение должно быть принято до утра, - напомнила я, - Мнестрашно думать, что я могла ошибиться в Гневе, но… всё непросто, всё осложняютмои к нему чувства. Чувства к другим людям вообще всегда всё усложняют. Иногдамне кажется, что кто-то там наверху поглумился, сделав меня слишкомчувствительной для моей роли.

- Наверное, этот кто-то справедливо рассудил, что карать несебе подобных можно лишь, умея сопереживать. А то перебьешь всех тварейнебесных… и поминай, как звали.

- Может быть, - мне вдруг совершенно расхотелось говорить.

- Короче, съешь что-нибудь, а я схожу вниз за пивом. Ругаясебя за нашу ссору, совсем забыл об этом чудодейственном напитке. 

Когда за Даней закрылась дверь, я поудобнее устроилась на постелии почувствовала удивительное умиротворение. Мне впервые удалось расслабиться, хотябы на время освободившись от постоянного напряжения. Наступит завтра, я позвонюАндрею, будет пройден очередной этап на пути к пока ещё сомнительному, новполне вероятному светлому будущему.

Я перевернулась на бок и закрыла глаза. Интересно, как Иравыглядит теперь? Что, если мне не понравится его внешность? Вспомнился Уил.Удивительно, как просто он отошел от всей этой ситуации. Впрочем, ему едва ливесело сидеть в заточении. Следует помочь ему устроиться, сразу после того, какразберусь с собственной жизнью. Я перевернулась на другой бок, не размыкая век.Спать не хотелось, но полная темнота казалась поразительно уютной. Ещё бы некомар, нагло тяпнувший меня в плечо. Перед тем, как полностью подчинитьсянавалившейся дреме, я успела подумать только о том, что комары в такой холод –удивительное явление.

Проснувшись, я долго не открывала глаза, прислушиваясь ксвоим ощущениям, не желая расставаться с остатками очень приятного сна, вкотором фигурировал Ира. И лишь до конца осознав, что случайно слишком крепко уснула,села на постели, почувствовав себя так, будто безбожно опаздываю. В комнатеоказалось совсем светло, значит, уже позднее утро или вовсе день, ибо осеньюсветлеет значительно позже обычного, более того, комната была не та, в которойя засыпала, и больше походила на больничную палату, нежели на номер вгостинице. Подавив подступающую панику, я тщательно осмотрелась: койка вместокровати, ночная рубашка вместо привычной каждодневной одежды, и прическа явноне такая, как в тот момент, когда я провожала Данилу за пивом.

Почему палата? Мне стало плохо во сне? Странно, самоощущениепросто прекрасное, даже лучше, чем накануне. Я встала с кровати, подошла кдвери и дернула ручку, выйти не удалось, похоже, меня заперли с другой стороны.Казалось бы, самое время испугаться, но я не смогла. Стоя у запертой двери, ясохраняла удивительное хладнокровие. Уснула в одном месте, проснулась в другом,если вспомнить всю сложность ситуации накануне моего исчезновения, тоединственное объяснение – похищение. Логично, но как-то совсем уж по-идиотстки.Похищена Ангелами? Если за этим стоят мои небесные недруги, то почему я до сихпор жива? Оставлена для опытов?! А может это всё Август? Пустил пыль в глаза,якобы пошел за пивом, и сдал меня с потрохами? И всё-таки для особы, накаченнойснотворным и похищенной из номера мотеля, я слишком трезво соображаю.

Пришлось вернуться к койке. Кроме неё в комнате имелись креслои стойка, как для капельницы, только без трубок и даже незначительного намекана пузырьки с лекарствами. Есть кресло, значит, подразумевается, что в немкто-то должен сидеть, следовательно, есть смысл подождать, пока этот кто-торешит меня навестить. Производя в голове все эти простые, в сущности, расклады,я продолжала сохранять удивительную ясность ума и поразительное спокойствие.Вспомнился Андрей. Наверное, именно так он чувствует себя, выполняя работуВестника – четко, не теряя самообладания.  

Часа через полтора, если верить моим внутренним измерениям,по ту сторону двери послышался невнятный шум, будто кто-то топтался на пороге,тщетно пытаясь отыскать ключи от замка. Странные замашки, небесные сущностимогут появляться, где хотят, без необходимости пользоваться дверьми. Или этокакие-то особенные двери? Уж лучше бы я была в полном замешательстве, чем всостоянии постоянного анализа происходящего. Шум прекратился. Какое-то времяцарила тишина. Потом всё повторилось заново, но на этот раз я не теряла временидаром, встала у двери, вооружившись стойкой для капельницы - более вразумительногооружия в палате, к сожалению, не нашлось. Замок щелкнул, как если бы в немповернули ключ.

Никогда в жизни не делала ничего подобного тому, чтопришлось сделать с вошедшим. Им оказался мужчина. Это всё, что я успела понятьперед тем, как врезать таинственному гостю металлической стойкой прямо в живот.И откуда только силы взялись? Мужчина согнулся пополам, издав при этом глубокийвздох. Я отскочила в сторону и обрушила стойку ему на спину. Мужчина сумелудержаться на ногах. Попытка обойти его и выскользнуть в открытую дверь почтиудалась. Я сделала шаг в коридор, но тут же упала, как подкошенная. Мужчинасхватил меня за ноги и повалил на пол. И именно в этот момент на меня накатилапаника. Я принялась орать и отчаянно отбиваться, колотя противника ногами ируками, пока он пытался сковать мои движения. Он что-то орал в ответ на моипроклятия, но я не могла разобрать ни слова. Наши голоса слились в одинбеспорядочный поток бессвязных возгласов и хрипения. Лишь поняв, что неминуемовыбиваюсь из сил, когда противник и не думает отступать, я вспомнила о своемглавном преимуществе и совсем стихла, включая «радар» привычным «движением»,которое внезапно показалось едва знакомым. В этот момент я увидела выражениелица нависшего надо мной мужчины. Он был испуган и счастлив одновременно. Ялежала на спине, его руки крепко сжимали мои предплечья. «Радар» сработал несразу, создавалось впечатление, что я очень давно не пользовалась своим даром ив его механизме что-то заржавело. Вопреки ожиданиям, мой недавний противникничего не предпринимал, будто ожидая чего-то. В его глазах было что-то такое…Странно, я могла поклясться, что мы с ним никогда не встречались, но взглядмужчины буквально кричал, что я ему не чужая. И тут ожил «радар», шестеренкизаработали, возвращая меня к жизни, во мне словно что-то проснулось. Я большене была хладнокровной пленницей, способной мыслить здраво или просто девушкой,у которой сработал инстинкт самосохранения. Эмоции затопили меня с головой,казалось, я вот-вот лопну от нахлынувших на меня чувств: смеси страха, боли ирадости.