– Где она? – раздался полный отчаяния голос Алекса.

Леонору охватил леденящий холод, и она оторвалась от поцелуя.

– Наверху, сэр, – ответила Мередит.

Взгляд Леоноры скользнул в сторону двери. Джеймс с тоской смотрел на ее губы, и его лицо исказилось от боли.

– Я больше не смогу так, Лео.

Внизу послышались громкие шаги Алекса.

Она нащупала его руку:

– Не сможешь что?

– Не смогу так. Не смогу видеть тебя с ним. – Он оттолкнул ее руку. – Не смогу!

В дверь спальни ворвался Алекс:

– Слава богу, с тобой все хорошо!

Он схватил Леонору и прижал к груди. Она отвернула искаженное страданием лицо в сторону, ища глазами Джеймса. Но тот уже ушел.

Остриженные и сразу ставшие худыми без своей тяжелой шубы овцы скакали намного быстрее и легче. Под пушком оставшейся шерсти проглядывала розовая кожа со следами от ножниц на боках. Последняя партия шерсти уходила утром. Стригали побили собственный рекорд скорости, обработав двадцать тысяч овец за три недели. Количество тюков, плотных и тяжелых, превысило все ожидания. Алекс сдержал слово, и работники в награду за болевшие от напряжения мышцы получили премию и много виски. Они сидели вокруг костра и ели из оловянных тарелок, щедро наполненных говядиной и бараниной. Соус и подливка капали с подбородков в пыль. Мужчины передавали бутылки по кругу, пока они не опустели.

Джеймс с Томом расположились за спиной едоков. Том болтал с мужчинами, а Джеймс лег на спину и, подложив руки под голову, уставился в небо. Видеть Алекса он не мог.

После беспорядков Алекс постоянно был дома. К нему приезжали менеджеры с хитрыми лицами, обдумывающие способы вернуть рабочих в шахту. Известие о случившемся распространилось по малонаселенным внутренним территориям Австралии со скоростью пожара, слизавшего деревянные постройки Кулгарди. В столкновениях погибли двое итальянцев и один австралиец. Дотла сгорели итальянский пансион, два паба и бесчисленное множество лачуг. Отель «Империал» потерял верхние ярусы, но главный первый этаж здания сохранился. Сам рудник и его постройки не пострадали.

Джеймс не видел Леонору со времени пожара и не искал с ней встреч. Он даже не смотрел в сторону большого дома, стараясь полностью загрузить мысли и тело работой. Но в снах он видел ее мягкие ждущие губы и вспоминал нежную кожу, скользившую под его пальцами. И тогда он просыпался, вытягивался на кровати и бил себя ладонью по лбу, чтобы прогнать видение. А потом шел на работу, чтобы забыться от сладостного томления, в которое погружался ночью.

В кругу мужчин у костра, покачиваясь, встал Алекс.

– У меня тост! За лучших стригалей всей Австралии, черт побери! – поднимая вверх бутылку, заявил он заплетающимся языком, словно переоценивший свои возможности паяц. Подвыпившая компания оживленно зашумела и подняла стаканы.

– Погодите… погодите… Еще не все! – остановил их Алекс. – Я уже поблагодарил их лично, но теперь хочу сделать это прилюдно. Джеймс и Том…. – Он отыскал их в толпе и снова поднял бутылку. – Вы, ребята, спасли мою жену. И за это я вечно буду вам благодарен. Выпьем! – И он прильнул к горлышку бутылки.

Мужчины выпили и снова зашумели. В их глазах появился нескромный блеск.

– Кстати, джентльмены, что касается моей жены… – Алекс пьяно ухмыльнулся и подмигнул собутыльникам. – Мне время возвращаться к ней в спальню и хорошенько отметить это событие! – Он потянулся за новой бутылкой и покачнулся.

Раздались громкие одобрительные возгласы, даже аплодисменты. Джеймс вскочил, в глазах у него потемнело.

– Не смейте прикасаться к…

Том поймал его руку и крепко сжал. Все притихли, только костер потрескивал сухими ветками. Алекс медленно повернулся и шутовским жестом приложил ладонь к уху.

– Что ты сказал?

Сдерживая Джеймса, Том обхватил его одной рукой за шею и весело крикнул:

– Вы же сами слышали, Алекс! Не смейте прикасаться к бутылке, иначе вашей жене не ублажить вашего шалуна!

Народ заулюлюкал еще громче. Алекс мгновение пристально смотрел на Джеймса, потом опустил голову и ухмыльнулся.

– Правильно подмечено! – Алекс демонстративно уронил бутылку на землю и поднял руки, показывая, что они пустые. – Правильно подмечено! – Он рассмеялся и, качаясь, пошел в сторону дома.

Джеймс вывернулся из объятий Тома, готовый заехать ему кулаком в челюсть. Но Том снова схватил его за руку.

– Она тебе не жена, – с горячностью прошептал он, отпустил руку Джеймса и повторил: – Она тебе не жена, дружище.

Леонора лежала в темноте спальни и прислушивалась к доносившимся с луга взрывам смеха. От присутствия этой шумной мужской компании одиночество в доме ощущалось гораздо сильнее. Она пробовала различать голоса, но все они сливались в один. Леонора пыталась различить в этом шуме голос Джеймса, его мягкий говор, но слышала лишь возгласы и хохот пьяных мужчин. Она тосковала, и от этого все у нее внутри сжималось.

Громко стукнула входная дверь, и от неожиданности Леонора подскочила на кровати, а сердце ее забилось учащенно. Это вернулся Алекс, и по тяжелым шагам она поняла, что он сильно пьян. Она замерла, ожидая скрипа двери его кабинета и приглушенного щелканья дверцы бара красного дерева, но вместо этого услышала громкие шаги по лестнице наверх, к их спальне.

– Просыпайся, детка!

Скатившись с кровати, Леонора бросилась к двери и успела закрыть засов как раз в тот момент, когда дверная ручка начала поворачиваться. Потом она снова забралась в постель и села, обхватив колени и натянув одеяло до самого подбородка.

Ручка нетерпеливо задергалась.

– Открой дверь, Леонора, – сказал Алекс спокойно.

Она затаилась и промолчала. Он принялся дергать за ручку, и дверь задрожала. Потом он ударил в дверь кулаком:

– Просыпайся и открой дверь, черт побери!

Леонора достала длинную вязальную спицу и спрятала ее под одеяло, ощутив ногой прикосновение холодного металла. Руки у нее дрожали.

Алекс врезался в дверь плечом. Бах! Она слышала, как он отступил и ударил в дверь всем своим весом так, что затряслась рама.

– Черт! – вскрикнул он от боли.

Продолжая сыпать проклятиями, Алекс присел у спальни, и все затихло. Леонора ждала, прислушиваясь к собственному пульсу, который, казалось, гремел на всю комнату, потом, не выпуская своего оружия, приблизилась к двери. Послышался звук падающего тела и глухой стук, когда голова Алекса ударилась о пол. Вскоре коридор огласил храп ее мужа. Леонора прижалась пылающим лбом к двери и закрыла глаза.

Дэнни, почтальон, совершал объезд по своему пятидесятикилометровому маршруту. После того как он сменил конную повозку на автомобиль, почта стала доставляться раз в семь дней вместо одного раза в две или даже три недели. В промежутках между регулярными рейсами он еще развозил телеграммы. С ногами кривыми, как сдвоенная косточка в куриной грудке, и такими же негнущимися, Дэнни двигался подчеркнуто не торопясь, не обращая внимания на нетерпеливые кивки и торопливые приветствия клиентов, ожидавших писем, каталогов и вообще новостей из внешнего мира. Он был очень немногословен, зато постоянно свистел, как какая-нибудь болтушка сорока.