глубина обороны достигала 230–260 км, но основные силы и средства располагались в тактической зоне на глубине 20–30 км. Наиболее мощные укрепления были созданы южнее Пулковских высот, перед 42-й армией Ленинградского фронта. Немецко-фашистское командование, рассматривавшее свою оборону под Ленинградом и Новгородом как несокрушимый „Северный вал“, было убеждено в ее непреодолимости. Захваченный в плен на Ленинградском фронте военный корреспондент инженерного отдела штаба главного командования сухопутных войск Германии Р. Хариг на допросе показал: „Я имел полную возможность осмотреть укрепления, возведенные под Ленинградом, и нашел их в прекрасном состоянии. Такого же мнения придерживались военные специалисты в Берлине и на фронте. Все были в полной уверенности, что наши укрепления неприступны и выдержат любой натиск советских войск“»[163].

Однако в некоторых воспоминаниях немецких офицеров и солдат, появившихся в последние годы, можно встретить и иные оценки. Например, Отто Кариус в своей известной книге «Тигры в грязи» так оценивает состояние линии «Пантера»:

«Говорили, что вдоль Нарвы созданы потрясающие позиции. За оборонительным рубежом „Пантера“ можно было держать оборону после приказа об отводе войск. Как опытные вояки мы были настроены скептически, даже несмотря на то, что говорили о массивных бункерах и укрепленных танковых позициях. Нашим товарищам-пехотинцам было бы здорово получить хорошие бункеры, потому что в это время года оказывалось практически невозможно соорудить укрепленные позиции. Наш скептицизм имел под собой веское основание: оборонительный рубеж „Пантера“ существовал только на бумаге. Никто из тех, кто отступил туда, потом не сожалел, что были отданы под суд те, кто отвечал за оборонительные позиции!»[164].

Впрочем, линии обороны, которые необходимо было преодолеть Красной армии в районе Красного Села и Дудергофа, действительно были отлично укреплены и оборудованы. Другое дело, что заканчивался уже третий год войны и наша армия научилась взламывать неприступные линии обороны, проводить охваты группировок противника, завершать окружения разгромом и взятием частей противника в плен. Да и инициатива уже прочно находилась в руках советского командования. То, что именно советская сторона выбирала, где и когда будет предпринят следующий решительный шаг в войне, делало для немецких войск оборону крайне трудной. И все-таки гитлеровское командование требовало от группы армий «Север» во что бы то ни стало удерживать позиции, являвшиеся основой всего северного крыла германского восточного фронта. Противник активно готовился к обороне, отводя тыловые части, вывозя население на работы, готовя немногочисленные резервы.

Главная идея Ленинградско-Новгородской наступательной операции была вначале одновременными ударами войск Ленинградского и Волховского фронтов разбить петергофско-стрельнинскую и новгородскую группировки противника, расположенные на флангах 18-й немецкой армии. Затем войска обоих фронтов должны были наступать на кингисеппском и лужском направлениях и, завершив разгром главных сил 18-й армии, выйти на рубеж реки Луга, а активными действиями 2-го Прибалтийского фронта сковать основные силы 16-й армии противника и его оперативные резервы. В дальнейшем войска трех взаимодействующих фронтов должны были наступлением на нарвском, псковском и идрицком направлениях разгромить 16-ю армию, завершить освобождение Ленинградской области и создать условия для наступления в Прибалтике[165].

Исходя из этого общего замысла, планировалась и операция по снятию блокады. Ленфронт должен был нанести два встречных удара по врагу с ораниенбаумского плацдарма силами 2-й ударной армии (командующий генерал-лейтенант И. И. Федюнинский) и из района Пулковских высот – 42-й армии (командующий генерал-полковник И. И. Масленников). Замкнув кольцо и уничтожив противника в районе Красное Село, Ропша, Стрельна, соединения 2-й ударной и 42-й армий должны были развивать наступление в двух направлениях: Кингисепп, Нарва и Красногвардейск (Гатчина), Луга.

Об этом плане годы спустя писал Л. А. Говоров: «Выбор формы прорыва в виде двух концентрических ударов, наносившихся на относительно узких участках со стороны Пулковских высот и с ораниенбаумского плацдарма был обусловлен стремлением получить после соединения обеих ударных группировок настолько широкий прорыв, который уже в начальном этапе операции привел бы к полному крушению фронта обороны врага и создал бы благоприятные условия для развития удара в глубину и упреждения противника в заблаговременном занятии подготовительного тылового рубежа по р. Луге»[166].

Войска Ленинградского фронта долгое время находились в состоянии позиционной войны. Особенно это касалось южного и юго-западного направления, где последней серьезной операция была Старо-Пановская, предпринятая в 1942 г. А теперь надо было идти в прорыв, преодолевая сложную линию обороны, состоящую из нескольких эшелонов. К тому же и местность по большей части для наступления была сложной: лесистой, с болотами, занесенной густым снегом. Поэтому подготовка к операции началась очень рано, в октябре 1943 г., и продлилась около трех месяцев. Днем и ночью в любую погоду шла напряженная боевая учеба. В тыловых районах Ленинградского и Волховского фронтов, как и год назад при подготовке к прорыву блокады, строились учебные городки, воспроизводившие оборону противника на участках будущих прорывов. Солдаты учились штурмовать долговременные и дерево-земляные огневые точки, преодолевать проволочные и минные поля; командиры всех степеней отрабатывали на местности организацию взаимодействия между пехотой, танками и артиллерией. Особое место отводилось выработке оптимальных вариантов оперативного построения и боевых порядков войск. Стрелковые подразделения обучались атаковать непосредственно за разрывами снарядов своей артиллерии, средняя плотность которой на участках прорыва планировалась, например, во 2-й ударной армии – 123, в 42-й – 138 и в 59-й – 106 орудий и минометов калибра 76 мм и выше на 1 км фронта. Чтобы надежно подавить и уничтожить огневые средства врага на переднем крае, в 42-й армии для стрельбы прямой наводкой выделялись 492 орудия, а в 59-й – 221. Для борьбы с вражеской артиллерией и минометами во фронтах, армиях и корпусах создавались мощные артиллерийские группы.

Преодоление множества различного рода заграждений и устройство в них проходов при прорыве сильной вражеской обороны требовали большого напряжения и искусства не только от саперов, но и от стрелков, артиллеристов, танкистов. Происходило «осаперивание» войск. По нескольку человек из каждого взвода учились резать проволочные заграждения, находить и обезвреживать мины, прокладывать гати на болотах. На Ленинградском фронте подобную подготовку прошли более 30 тыс. человек. Большинство танковых частей передавалось общевойсковым армиям, наносившим главный удар, для использования их в качестве непосредственной поддержки пехоты. Танкисты учились вести наступление в лесисто-болотистой местности в тесном взаимодействии с пехотой, артиллерией и саперами. За танками закреплялись десантные группы автоматчиков. Большая работа была проделана инженерными войсками фронтов по подготовке исходных районов для наступления, оборудованию дорог, наведению переправ через реки и болота, уничтожению заграждений и минных полей.

Насколько такая подготовка отличалась от наступательных операций начала войны! В 1944 г. перед вражескими траншеями стояла совершенно другая армия и другие полководцы. Нет, конечно, в основной массе это были те же люди, но прошедшие суровую школу