— Я люблю тебя, сынок. Набери «девять один один», сию же секунду!

— Папа, мне страшно. Он что-то с нами хочет сделать!

Рид сжал трубку так, что под рукой хрустнула пластмасса.

— «Девять. Один. Один». Сейчас же набирай этот номер, или я тебе всыплю! А ну, делай!

Рид грохнул трубку. Вместе со звонком оборвалось, казалось, и само сердце. Он уткнулся лицом в ладони.

В новостном отделе стояла тишина, которую нарушил лишь щелчок диктофона, который выключила Молли Уилсон. Постепенно вокруг стола Рида скапливались люди: мужчины приглушенно кому-то грозились, женщины пугливо прикрывали ладонями рты. Ведущий к Заку спасательный конец выскользнул из пальцев Рида, с каждой секундой уходя все глубже в бездну.

«Подожди, пока это случится с тобой».

Сидовски оставался на открытой линии с главным дежурным службы «911». Прошла минута, две, пять. В отделе новостей был определитель номера, но телефон, с которого звонил Зак, не определился. Наконец, прошло десять полновесных минут, в течение которых звонок от Зака на «911» так и не поступил. А должен был поступить в течение тридцати секунд.

Что-то случилось. Пошло не так. Это было написано у Сидовски на лице.

— Том. — Он мягко сжал ему плечо. — То, что Зак позвонил, уже само по себе хороший признак. Сразу по нескольким причинам.

Рид ждал, что он скажет.

— Он жив. Он в сознании и способен соображать. Более того, он сумел подобраться к телефону.

— Почему он не позвонил на «девять-один-один»?

Сидовски поиграл желваками.

— Возможно, ему было небезопасно перезванивать.

— Набрать номер он мог в считаные секунды. Я скажу тебе, что, скорей всего, произошло. Келлер. Он поймал его на телефоне.

— Ты этого знать не можешь, так что нечего есть себя поедом, разыгрывая в уме худшие сценарии. Так и свихнуться недолго. Гони это от себя.

— Скажи мне как.

— Поезжай домой к жене.

— Не могу.

— Что значит «не можешь»?

— Во всем, что произошло, она винит меня. И она права.

— Том, не истязайте друг друга из-за этого. Бесполезно.

— Я не могу вернуться домой без Зака. Я обещал, что приведу его домой.

Их взгляды встретились, признавая невысказанную правду. С учетом того, что они оба знали о Келлере, детям отводилось меньше суток.

— Я должен оставаться здесь на случай, если он снова позвонит. Хоть на ночь, хоть на всю неделю, если потребуется.

— Хорошо. Просто помни: верх над нами он не одержал. И дело еще не кончено, даже близко, черт меня подери.

Он похлопал Рида по колену и вышел, оставляя его за столом.

К Риду неловко подошла Молли Уилсон, чтобы утешить, но тот отмахнулся. После этого никто в помещении не осмеливался к нему даже приблизиться. Он одиноко сидел и ждал, когда телефон оживет звонком.

— Где Михаил? — допытывался Келлер.

— Какой еще Михаил? — Габриэла насупленно шмыгнула носом. — Если Зак, то, наверно, в комнате.

Келлер опрометью бросился вниз по лестнице и в считаные секунды обыскал подвал. Михаила здесь не было. Келлер взбежал по лестнице.

— Михаил!

Он обыскал этаж. Ни следа. Глаза Келлера остановились на телефоне в углу кухни. Трубка была снята с аппарата, а шнур уходил из поля зрения.

«Он говорил по телефону!»

Келлер разбил аппарат о стену, после чего схватил Зака, который ежился в углу шкафа.

— Пожалуйста, дяденька. Не бейте меня. Пожалуйста.

— Кому ты звонил?

— Никому, я…

— Кому ты звонил?!

— Я… В больницу, маме. Мне же надо знать, как там она…

— Лжец!

— Ну правда. Я узнавал номер больницы, ну и… и…

— Ты лжешь!

Лицо Келлера было багровым от гнева.

— Сатана близится. Падший Ангел среди нас! Отец лжи! Царь блуда!

Взвалив Зака себе на плечо, Келлер поспешил в ванную. Габриэла и Дэнни с воплями разбежались. Усилия Зака были напрасны. Келлер сунул его в ванну и открыл краны.

— Отпусти меня, чокнутый урод!

— Да не изопью из чаши дьявола! Не сорвать того, что предначертано промыслом Божьим!

— Отпусти меня!

— Господь — щит мой и меч!

Келлер кипел. Мало того, что ночью каким-то образом сбежала собака. А тут еще вот это. Телефонный звонок. Келлер сознавал, что ему бросают вызов могущественные силы. Не иначе сам дьявол. Но его щитом был сам Бог.

— Пора, — сказал он себе. — Пора прийти к Нему и приять Его свет!

Зак извивался, брыкался и колотил по ванне, по-прежнему сжимая в кулаке визитку отца. Вместе с ним бился спрятанный в трусах ножик. Из крана, пропитывая и утяжеляя одежду, хлестала вода. Крест больно скребнул Зака по лицу в тот момент, когда большие сильные руки Келлера словно тиски обжали ему голову.

— Да наполнится вода Святым Духом во священной купели…

Келлер сунул голову Зака под струю воды.

— Таинством смерти Твоей и воскресения очисти дитя сие под Твоим светом небесным! Сотвори ему жизнь новую!

— Папа, помоги! Папа, по… по…

Келлер закрыл глаза. Поверх шума воды, сильнее громов и бурь, взывал к нему из тьмы голос Пирса.

«Папа!»

Удерживая голову Зака под струей воды, Келлер воздел голову к небесам.

«Сие вечная купель жизни, вода, освященная смертию Христа, всей земли очищение. Ты, окунувшийся в воду сию, принят отныне в Царство Божие».

Внезапно экзекуция закончилась.

Зак, кашляя и задыхаясь, сидел в ванне, а Келлер, закрутив краны, принес ему большое сухое полотенце.

— На. Идем со мной.

Следом за своим мучителем Зак прошел в спальню Келлера, где тот вытащил из шкафа большой картонный ящик с мальчиковой одеждой. На ящике было написано «Пирс».

— Возьми отсюда сухую одежду, быстро.

Зак шмыгнул носом, но не двинулся с места. Вокруг него лужицей натекала вода.

— Я кому говорю, одевайся! Мы уезжаем!

Ту ночь Рид провел в редакции «Стар», мысленно заклиная, чтобы Зак позвонил. Каждые полчаса он перезванивал матери Энн в Беркли (по добавочному установленному ФБР телефону) узнать, звонил ли туда Зак.

— Пока ничего, сэр, — неизменно отвечал агент, дежуривший на линии.