Соня кивает.

— Проще говоря, она меня не захотела. И не надо тут меня лечить. Никакой трагедии нет. Мне тоже не двадцать лет, когда по девчонкам сохнут. У меня жена была, очень рано мы поженились. Так, я помню, она вздохнет не к месту, а у меня уже паника начинается. Что случилось? Что не так? Сонь, правда, все понятно уже. Срастется — так срастется, а нет — так нет. Я ничего больше делать не буду. То есть никаких физических действий больше не произведу. Здесь уже не физика, здесь уже химия должна сказать свое слово. Запахи, флюиды, как вы выражаетесь.

Он посмотрел вверх. Перевернутая шахматная доска на потолке готова. Фигуры разного размера свисают вниз.

Юля гнала машину, едва сдерживаясь, чтобы не кричать. От Сониных слов переворачивалось все внутри. Сжала губы, вцепилась в руль, а Соня, как хорошая подруга, докладывала:

— И он говорит — больше никаких физических действий.

— Как? — испугалась Нонна.

— А вот так. Говорит, только химия.

— Алхимия! — обрадовалась Нонна. — Наш человек.

— Говорит, пусть смешиваются флюиды.

— Так, так, так, — затараторила Нонна. — Горячо. Очень даже горячо. Ты мне волосы принесешь когда-нибудь?

— Ага, сейчас все брошу и пойду брить его, — огрызнулась Юля. — И почему так паршиво?

— Начни с себя, — ответила Нонна.

Чертова ведьма! Юля резко затормозила, и Нонна ударилась головой о Сонино костлявое плечо.

— Что такое?

— Уроды! — крикнула Юля. — Весь город перекопали! Кирпич висит.

Соня обернулась к Нонне и тихо сказала:

— Ничего, пусть понервничает.

Чертова прорабша! Почему так давит в груди? Юля подала назад. Раздался грохот, и сильный толчок снова приложил Нонку к Сониному плечу. Только на этот раз гораздо сильнее.

— Что это было?

— Догадайся! — процедила Юля и вышла из машины.

Зад Юлиного «гольфа» был сильно разбит. Бампер новенькой «ауди» только слегка примят. Но четверо пассажиров «ауди» всем своим видом изображали ангелов справедливого возмездия. Соня закурила. Нонна молча потянула сигарету из ее пачки. И Юля попросила:

— И мне.

Нонна молча протянула пачку. Теперь все трое курят, а пассажиры «ауди» мрачно и молчаливо осматривают обе машины.

— Н-да… — сквозь зубы сплюнул коренастый, похожий на грузчика паренек. — Машина застрахована?

— Нет, — ответила Юля.

— Н-да… — снова плюнул «грузчик».

— Ничего хорошего, девушка, вас не ждет, — сообщил его приятель.

— Я уже поняла.

— Меньше штуки не будет, — «грузчик» покачал головой, изображая сочувствие.

— А может, и больше, надо прикинуть. — Из-за спин товарищей появился еще один — улыбчивый и беззубый. — Но штука точно.

— Тысяча рублей? — уточнила Юля.

— Почему рублей. Бакинских.

— Комиссаров.

Парни забавлялись.

— Мужики, мы отойдем, — сказала Соня и обняла подруг.

Они шагнули за машину.

— Деньги у кого-нибудь есть? — спросила Юля.

— Тысяча рублей. И тридцать долларов — по одному доллару.

— Полтинник баксов и тысячи полторы рублей.

— Блин! — Юля пнула колесо. — У меня было сегодня триста долларов, да я шерсть купила.

— Что делать? — спросила Соня.

Юля присела на корточки. Закружилась голова, щемило под ложечкой. И Соня достала мобильный телефон.

— Кому звоним? — спросил один из парней.

— Папе, — ответила Соня.

— А я уже здесь, — хохотнул другой.

Соня набирала номер, путалась в цифрах, дрожали пальцы.

— Черт!

— Кому ты?

Но что спрашивать? Юля знала, кому.

— Алло! Привет. У нас ЧП. Урок химии временно отменяется, снова физика. Внеплановая.

И Эдик приехал. Бросил дела. Заставил Кирилла сесть вместо него во главе стола и вести совещание. Его непомерных объемов автомобиль возвышался теперь и над «ауди», над «гольфом». Сам Эдик присел на корточки и изучая повреждения на бампере «потерпевших».

— Определяю разрушения как незначительные. Отойдемте-ка, братья, — предлагает Эдик и любовно обнимает за плечи двоих. Остальные семенят следом. Они исчезают за высоким джипом Эдика.

— Это по-мужски, — сказала Нонна.

— А ты что думала! — гордо ответила Соня, будто это она совершила благородный мужской поступок. И тут же легонько толкнула Юлю локтем. — Ты поняла, дурында?

Юля неопределенно помотала головой. Ей хотелось кричать. Она хотела заголосить о своей растерянности и о том, что организм ее взбунтовался. Он отказывается ей подчиняться. Руки холодеют, когда она глядит на Эдика. Черт, что это? Бедная девочка, она никогда не любила.

Мужчины возвращаются. Похожий на грузчика откашлялся и сказал:

— Сестры, простите, наехали. Все нормально.

А беззубый его приятель добавил:

— А правила вы все-таки нарушили.

— С нарушившими правила мы разберемся отдельно, — кивнул Эдик.

«Братья» поклонились, кто как умел, и уехали.

Наступила безнадежная тишина.

— Спасибо тебе, Эдик! Ты — человек! — поспешно затараторила Соня. — Вот она — повесть о настоящем человеке.

А он все смотрел на Юлю. А эта рыжая словно окаменела. Эдик схватился за дверь своей машины, распахнул. Нонна тоже кинулась благодарить:

— Эдик, правда, спасибо вам! — а потом зашептала Юле: — Скажи ему спасибо!

Рыжая все смотрела на него. Эдик уселся за руль.

— За рулем в городе не надо выпускать злость, — сказал он рыжей.

Джип исчезает за поворотом, и тишина взрывается Сонькиным криком:

— Идиотка!

— Да уж, — вздыхает Нонна.

У Юли в горле образовалось что-то твердое, что-то такое, что ни выплюнуть, ни проглотить.

— Он больше не позвонит? — хрипит она.

— Не знаю, — печально отвечает Нонна.

— Я бы на его месте не позвонила, — злится Соня.

— Кофе хочу, — чуть слышно шепчет Юля.

Лосева сварила крепкий кофе. Надавила лимонного сока. Обещала Юльке, что настроение от такого напитка повысится в шесть секунд. Но прошло и шесть секунд, и тридцать минут, а комок в горле не исчезал. Девчонки не разговаривали с ней, но и не бросали. Значит, не все потеряно. Значит, они не вычеркнули ее из списка живущих. Нонна достала тетрадь с их бесконечной рукописью.