Четверг [24 июня/]5 [июля]. Умеренный ветер и ясная погода. Я оставался на борту с графом Орловым. Весь флот собрался и выруливал вокруг северной оконечности Хиоса близко к берегу. В 4 часа вечера мы увидели сигнал, поданный с корабля «Ростислав», о том, что они заметили неприятеля558, но вскоре этот сигнал сняли и был дан другой, которого мы не могли понять. Мы пошли по направлению к «Ростиславу», пока не увидели, что он повернул к нам на всех парусах. Я приказал флоту лечь в дрейф. Около 7 вечера командор Грейг вернулся и сообщил нам, что он обнаружил большие корабли, лежащие под парусами между Хиосом и материком. После этого у нас уже не было сомнений, что то была часть, если не весь турецкий флот. Был слишком поздний вечер, чтобы что-либо предпринимать, так как мы пришли к внешней стороне Хиоса, оказавшись между этим островом, Константинополем и Смирной.

Ветер был северо-восточный, и я предложил держаться под малыми парусами между островами Митилина и Хиос, чтобы попробовать к рассвету встать перед островами Спалмадуры, а затем искать встречи с неприятелем между Хиосом и материком. Я вернулся на борт «Святослава», и мы взяли курс к мысу Карабурун на подходе к Смирне. Под малыми парусами шли до полуночи, затем оставались под марселями до трех часов ночи, когда весь флот поднял паруса, держась направления на острова Спалмадуры. Адмирал Спиридов со своим дивизионом был значительно позади с одним кораблем из моей эскадры, после этого я дал сигнал кораблям своей эскадры подойти к моей корме. В 5 утра верховный лорд-адмирал дал сигнал всем гнать за неприятелем, который был нами репетован [т. е. повторен]. Капитан Лупандин559 на «Ростиславе», ближайшем к кораблю [А. Г. Орлова], вместо того чтобы поднять паруса, спустил свои марсели, после чего дал сигнал о переговорах с ним, затем он поднял свой грот и свернул его.

Так как мы проходили мимо него на «Святославе», я приказал ему окриком поставить все паруса, какие сможет, и спросил, видели ли они сигнал. Но все бесполезно – мы вскоре прошли мимо них и подходили к квартердеку верховного лорда-адмирала, когда наши люди с верхушки мачты прокричали, что увидели турецкий флот лежащим на якоре, об этом мы криками дали оповещение кораблю верховного лорда-адмирала, на котором также увидели неприятеля. Мы призвали всех бить в барабаны и литавры и прокричали троекратное «ура» на английский манер, на что получили прекрасный ответ с их стороны. Я говорил с мистером Грейгом и сказал ему, что я весьма опасаюсь, что мы найдем ту же медлительность, которую я испытал при Наполи, что он видел свой собственный второй корабль плетущимся позади и не выполнявшим ни общего, ни даже особого данного ему сигнала. Он сказал, что они видели это очень ясно и что граф собирался отправить туда шлюпку с князем Долгоруковым*[на поле приписано: *сухопутным офицером*], чтобы тот взял на себя команду и заставил корабль подойти ближе. Очень скоро после того шлюпка с князем Долгоруковым и бароном фон дер Паленом560 отчалила, и как только они поднялись на борт «Ростислава», на корабле подняли паруса и вскоре они подошли к нам, так как «Ростислав» был одним из лучших, если не лучшим кораблем флота561.

К этому времени вся моя эскадра была около меня, но все остальные корабли на значительном расстоянии позади при хорошем попутном ветре, таком, что они могли распустить все свои паруса. В 7 утра мы были вынуждены уменьшить паруса, чтобы адмирал Спиридов и его дивизион приблизились. Мы теперь, когда прошли острова Спалмадуры и держались у берега Хиоса, обнаружили с квартердека, что все неприятельские суда лежат на якоре. В 9 утра мы остановились, и я теперь имел ясное представление о положении неприятеля: казалось, что они лежат на якорях в значительном беспорядке; несколько линейных кораблей – близко друг от друга, но не вплотную; также и половина их сил нам не противостояла, их авангард прикрывал маленький островок, который, как мы предполагали, был укреплен; и это было бы правильно для них, но возможно, что у них не было ни времени, ни опыта. Так как я составил для себя способ атаки, а ветер дул прямо в сторону неприятеля, я отправился на борт к верховному лорду-адмиралу и узнал, что он отбыл для консультаций с адмиралом Спиридовым, который теперь почти поравнялся с нами562. Поэтому я сказал командору Грейгу, что прибыл предложить способ атаковать неприятеля, что я наблюдал, как турки усилились двумя линейными кораблями, и что они оставили незащищенным для наших кораблей свой арьергард, что, не имея возможности действовать со стороны их авангарда, у нас не было другого способа их атаковать, кроме как ударить нашим авангардом по их арьергарду. Это означало бы для ведущего корабля нашего авангарда лечь на якорь у наветренного борта самого последнего корабля неприятеля, второму кораблю пройти мимо первого и так далее до того, как весь наш флот начнет сражаться с таким же или даже, возможно, меньшим числом кораблей, так как может появиться возможность разместить два арьергардных корабля против одного неприятельского. Это позволило бы быстро расправиться с ними, так как у их авангарда не хватает места для маневра, чтобы без риска оказывать помощь: если подойдут слишком близко к берегу, то могут сесть на мель, а если отойдут от берега – столкнутся друг с другом563.