поддакивая, а вот Иголка ловила каждое слово. Смысл был словно неважен: ей нравилось одно лишь звучание тихого и кроткого голоса. Она слушала Ситрика так, как слушала бы соловья, поющего свою прекрасную трель. И перебивать эту трель она не смела.

После он рассказал и про Зелёный покров, пока ещё свежа была память. Не удержался, поведал и о деве, убитой жестоким мужем, и будто бы покров этот излечит её от проклятия смерти. О том говорил он, пока голос его не сорвался устало.

Мужчины крепко спали, убаюканные звуком его речи и отваром из мяты. Гисмунд и Хельга сидели, прижавшись друг к другу безо всякого стеснения, смотрели на огонь. Иголка, которая успела отоспаться вечером, таращила на Ситрика круглые синие глаза, окрашенные краснотой костра. Оден и жена его дремали.

Выпив оставшийся отвар, Ситрик решил, что пора бы и ему устроиться спать. Лежачие места у огня все уж были заняты, но вскоре Гисмунд и Хельга ушли в темноту, и Ситрик повалился на их место, ещё хранящее тепло тел.

– Иголка, а ты будешь спать? – тихо спросил он. Голос его слегка охрип после долгого сказа, а в душе теплилась надежда, что если бы Ингрид слышала его, то она была бы довольна тем, как славно он говорил. Растерялся в начале, да уже в середине рассказа голос его обрёл необыкновенную силу.

– Я буду сторожить, – сказала Иголка. – Потом Гисмунд, а потом мои братья по очереди. Мы всегда так. А под утро первым проснётся отец и всех нас разбудит.

Ситрик подложил руку под голову и вскоре задремал. Холь устроился рядом, зарывшись в вещи да спрятав голову под крыло.

Сам Оден не утерпел и ещё в селении постарался разузнать больше об озере. Местные молчали, качали головами, да и только, а в слова горластой бабы, прозвеневшей все уши Иголке, верилось с трудом… Лишь один старик рассказал, что озера не было в тех местах, а был только овраг. Наполнился однажды он водой, и неясно, откуда пришла эта вода, да только была она горячей и солёной настолько, что выжгла рядом с собою всё, кроме сосен, мха и хвоща. Неподалёку было ещё одно поселение, да только местные не ходили к озеру, чувствуя в нём что-то чуждое, и воды из озера, так повелось, никто не пил. Про никс старик Одену ничего не рассказал. Были они, не были – никто не видел… Да только пропала у озера пара, а то и тройка молодых девушек, но без такой присказки ни одной истории не услышишь.

Хельга подслушала этот разговор, да только непросто было её напугать. Там, откуда она родом, в Норвегии, было множество безобидных горячих и солёных озёр. Это ничем не отличалось от них. Может, и могло причудиться что-то диковинное в тумане, однако в ночной темноте и шуршащие у порога ежи могли напугать до оцепенения.

Хельга и Гисмунд вернулись из лесу, но заметив, что место их занято Ситриком, смеясь, снова ушли в темноту.

– Эй! Хельга, куда вы? – спросила Иголка, поднимаясь тоже, но сестрица её осадила.

– Мы вернёмся скоро. – Хельга подмигнула Гисмунду и многозначительно посмотрела на Иголку.

Вскоре они пропали в темноте, выйдя за черту, что поставил огонь.

– Молодые тешатся, – буркнула Иголка, подражая отцу.

Она насупилась, нахмурилась и опустила взгляд на огонь. Ида смотрела на танец пламени, с шипением и треском изъедающий воздух и древесную плоть. Поднимался неровно дым, и Иголка загляделась на него – так причудливо извивался серый, пустой для дыхания воздух. В дыму этом она увидела знакомое лицо и сначала испугалась, округлила глаза, но потом поняла, что это богомолец проснулся и бесшумно сел напротив неё, по ту сторону огня. Иголка выдохнула, Ситрик, разбуженный громким смехом Хельги и Гисмунда, тут же отвел взгляд, но липкое ощущение страха осталось.

Недоброе место, что бы ни говорили, недоброе. Никсы иль другие духи кружат рядом, мешают сны и явь, дым и воздух, воду и кровь… От чего же ещё озеру быть солёным?

Иголка поняла, что задремала, и резким движением поднялась, тряхнула головой. Мужчины и мать спали крепко, Ситрик, сторожа чужой сон, бормотал себе под нос, словно говорил с кем-то, но, поймав на себе взгляд Иголки, тут же умолк. Огонь горел и разгорался всё сильнее, будто пытался захватить больше тьмы и сделать её своим рыжим светом павшего на землю солнца. Тело дрожало от недостатка сна и сочетания холода и жара. Ида заметно волновалась: разбудили чувства, а уж они никогда её не обманывали. Будто кто-то уколол иглой в самое сердце, будто явился этот кто-то из страшного сна, целиком составленный из образов предчувствия. Руки вспотели, но остались ледяными. Иголка отёрла их о подол.

– Хельга ещё не вернулась? – тихо, чтобы не разбудить спящих, спросила она у Ситрика.

– Нет.

Ида тревожно и шумно втянула носом воздух. Она поднялась решительно, но тут же остановилась, точно осознав свое бессилие.

– Богомолец, идём со мной, – дрожащим голосом попросила она. – С Хельгой случилось что-то дурное. Я чувствую, я… я знаю. Сердце так и рвётся.

– Оставайся на месте, – в свою очередь сказал Ситрик. – Не хватало ещё, чтобы с тобой что-нибудь приключилось. Хельга скоро вернётся.

Иголка даже тихонько взвыла от негодования. Снова уселась, сложив ноги, а потом вскочила, плюнула в костёр дважды, будто пытаясь тем самым отвадить беду, и быстрым шагом двинулась в сторону тропы, что вела к горячему озеру.

Тьма быстро проглотила её, смешала в чёрное с небом и землёй. Костёр продолжал потрескивать, говорить на своём, едином с Холем, языке, но Ситрик уже не слушал эту трескучую речь огня. Неуверенно посмотрев на спящих мужчин, он нашарил под худом нож, сжал его рукоять и направился следом за Иголкой по сыро хрустящей траве.

За чертою костра ночь была всесильна и могущественна. Свет сотен тысяч её бледных немигающих глаз падал вниз отвесно и увязал в тумане. Тонкие очертания скользили впереди, то истаивая маслом, то чернея в тёмном хладном мареве ломкими тростинками. Иголка пробивалась вперёд уверенно и неумолимо. Она обернулась на звук шагов и, сощурившись, стала присматриваться к тени, чёрной против смущённого света огня.

– Богомолец? – окликнула она.

– Да, – отозвалась тень.

Иголка остановилась, чтобы Ситрик нагнал её. Они поравнялись. Ситрик заглянул в её смешное, подвижное, но вместе с тем серьёзное и красивое лицо, а