– И то верно! Через пару дней я буду иметь честь снова наведаться к вам, господин герцог. А пока, клянусь, я переверну вверх дном весь город, вплоть до самых грязных притонов. И ежели найду подлеца, о котором вы рассказывали, я избавлю вас от него навсегда.

– Будьте осторожнее, друг мой, соглядатаи у испанцев не дремлют. И кто знает, может, они уже следят за вами?

– Ну и что с того! Как Богу будет угодно, господин герцог, – беспечно обронил Олоне. – Пусть соглядатаи у испанцев и правда хорошо знают свое дело, флибустьеры тоже не лыком шиты. Да и потом, в конце концов, каждый за себя, а в лапы к дьяволу пусть попадет тот, кто того больше заслуживает!

– Только этого не хватало, отчаянная вы голова! – с улыбкой заметил герцог. – Повторяю, осторожность превыше всего. А теперь давайте пройдем к госпоже герцогине. Жена и дочь любят вас и будут рады с вами повидаться. Только ни слова о том, что было между нами!

– Ваше предупреждение излишне, – сухо проговорил флибустьер.

– Я не прав, – спохватился благородный испанец, в искреннем порыве протягивая ему руку. – Простите и идем!

Они вдвоем встали, вышли из кабинета и направились в покои герцогини.

Питриан раскрыл свой тюк, достал оттуда товары и ловко, со знанием дела принялся раскладывать их в ряд, что премного забавляло дам, действительно поверивших, что перед ними самый настоящий разносчик.

Впрочем, выражения, коими тот лихо щеголял, нахваливая свои товары, и правда были почерпнуты им из богатого словарного запаса странствующих негоциантов. Герцогиня с дочерью от всей души потешались над забавными и вместе с тем вычурными оборотами речи нашего торговца, превозносившего каждую блестящую диковину, которую он, как заправский фокусник, извлекая, будто из воздуха, подносил к их изумленным глазам.

К тому времени, когда объявили о приходе господина герцога де Ла Торре, самозваный разносчик умудрился превзойти самое себя: он до того вжился в свою роль, что даже спрашивал себя, уж не взаправдашний ли он торговец.

С появлением герцога дело приняло другой оборот: товары пришлось отложить в сторону – точнее, на время о них забыть. Засим все мало-помалу вернулось на круги своя, и дамы вновь принялись восхищаться разложенными перед ними великолепными тканями.

Герцогиню поражало лишь одно: герцог сел в углу комнаты и, вопреки правилам этикета, предложил второе кресло другому разносчику, и они на пару стали о чем-то тихо, хотя и оживленно, говорить, поэтому создавалось впечатление, что происходящее вокруг их совершенно не интересует.

Подобное поведение было по меньшей мере необычным для такого человека, как герцог де Ла Торре, и, понятно, не могло не вызывать некоторого удивления; между тем герцогиня, сочтя, а точнее, сделав вид, что высокие политические материи оправдывают столь очевидную таинственность, как будто не придавала тому особого значения.

Остановив наконец выбор на некоторых товарах – большое дело для дам – и поторговавшись с разносчиком, герцогиня велела одной из горничных принести кошелек, после чего расплатилась за покупки и уже было собралась спровадить молодого торговца восвояси, как вдруг герцог, приказав горничным убрать все эти драгоценные безделицы, поднялся, подошел к разносчику и обратился к нему, слегка тронув его за плечо.

– Ну что ж, дорогой мой друг Питриан, – самым любезным тоном проговорил он по-французски, – неплохое, однако, занятие вы себе нашли, да и торговля у вас идет весьма бойко, как я погляжу.

– О да, слава богу, благодарю вас, ваша милость, – без малейшей тени смущения отвечал молодой человек.

Обе дамы пребывали в крайнем недоумении – их взгляды, исполненные до комичности странного выражения, останавливались то на герцоге, то на торговце.

– Что это значит? – в конце концов спросила герцогиня у мужа.

– О-о, дело обернулось самым презабавным образом, не правда ли? И вы попались-таки на удочку! – рассмеявшись, ответствовал тот. – Расстаньтесь же, сударыни мои, с тревогой справедливой[65], как блистательно выразился великий Мольер, я и сам, под стать вам, дал тут маху. И уж коль теперь вы знаете, что торговец, у которого вы накупили столько прелестных вещиц, наш старый знакомец Питриан, позвольте ввергнуть вас в еще большее изумление и отрекомендовать того, с кем я проговорил так долго, благо он тоже наш старый друг.

– Кто же это? – полюбопытствовала герцогиня.

– Олоне! – невольно воскликнула девушка, зардевшись, точно вишня.

– Угадали! – продолжал герцог, в то время как юноша почтительно раскланивался перед дамами.

– Вот уж действительно, как гром среди ясного неба! – изумилась герцогиня. – Просто невероятно!

– Нам угрожает опасность, – проговорила донья Виолента, опуская глаза.

– С чего вы взяли, дитя мое? – вопросил герцог.

– Появление этого кавалера подсказало, – дрожащим голосом отвечала девушка. – Перед отплытием с Санто-Доминго Береговые братья, и в частности этот кавалер, обещали защищать нас везде и всюду, разве нет?

– И то верно, – продолжал герцог. – Но почему вы заключили?..

– Я ничего не заключила, просто подумала: если этот кавалер, который столько раз доказывал нам свою преданность, переплыл море и потом, рискуя жизнью, проник в город и объявился у нас в доме, стало быть, нам и в самом деле угрожает нешуточная опасность.

– Все так, дочь моя. Вы не ошиблись в душевном порыве нашего друга. Он действительно проделал все это, подвергая себя многим опасностям, ради того чтобы и в этот раз уберечь нас от большой беды.

Взяв Олоне под руку, герцог подошел к по-прежнему сидевшим дамам и проникновенным голосом, в котором угадывались печаль и жалость, обратился к ним с такими словами:

– Санция, – сказал он герцогине, – у этого молодого человека большая и прекрасная душа, любите его как мать, а вы, Виолента, – как сестра. Я же с сегодняшнего дня, что бы там ни случилось, буду считать этого молодого человека сыном. Хорошенько запомните мои слова, и пусть они запечатлятся в ваших сердцах. И главное, – прибавил он загадочным тоном, что только укрепило обеих дам в дурных предчувствиях, – поймите мои слова правильно… Дорогой Олоне, – после короткой паузы продолжал герцог, – полагаю, нет надобности говорить, что двери этого дома для вас всегда открыты. Однако в наших общих интересах – думаю, это не менее важно – пусть ваши приходы будут нечастыми или по крайней мере незаметными. А посему вот вам ключ от потайной двери в стене, что ведет в сад перед особняком. Неподалеку от той двери, наполовину скрытой под копной вьющихся растений, стоит беседка. Я буду ждать там каждую ночь с десяти вечера до часу ночи. И если у вас будет для меня какое-нибудь важное сообщение, там вы его и передадите мне, не опасаясь, что вас заметит кто-нибудь из моих слуг или соглядатаев, которыми кишит город.