— Ничего. Но гулять они будут только с тобой, есть только из твоих рук и спать только рядом с твоей постелью.

— Какой кошмар, — пробормотала я и полезла наружу. — Значит, мне сейчас вместо горячей ванны и кружки куриного бульона придется их выгуливать. Потом мыть — потому что они провоняли гарью, и спать с ними в одной комнате невозможно, а потом искать, из чего бы сварить им кашу. Ну Тан, ну удружил…

— Я пойду с тобой. И помогу вымыть их, — кротко сказал Август. — А кашу сварит Линь.

Затылок чесался так, словно мне в волосы насыпали горсть еловых иголок. Я пощупала — и выругалась. Вспомнила, что подпалила свои шикарные искусственные локоны. Их отрезали, но оставшиеся паленые концы ломались и кололи мне кожу. И эту проблему тоже придется решать до сна, иначе ни о каком сне не будет и речи.

Ю Линь сумела включить садовые фонари, поэтому прогулка с собаками оказалась даже приятной. Накидка с подогревом защищала меня от холода и дождя, собаки вели себя поразительно воспитанно. Невольно я сравнила их с Василисой. На фото эти звери выглядели просто огромными, а в жизни оказались довольно крупными, но не гигантами. Кобель был примерно с Василису ростом, а она ведь средних габаритов, сибирские овчарки с ранчо моего деда были намного больше. Но притом Василиса сейчас уже успела бы сбегать до забора и обратно, все перенюхать, пометить каждую кочку, выкопать ямку вон под тем кустом и сломать вон ту металлическую скамейку. И все это — ни на миг не выпуская из поля зрения охраняемый объект.

Правда, через пять минут собаки показали характер. Я хотела вернуться в дом, потянула за поводки — кобель просто лег. Тут же легла и сука. Лежали и глядели на меня. Я попробовала стащить их с места — дохлый номер.

— Оставь, — посоветовал Август. — Я читал про тибетских мастифов, пока ты спала. Все равно с этим поддельным чипом, которым поделилась Линь, больше нечем было заняться. Это собаки очень упрямые и своевольные. У сибирских овчарок просто золотой характер по сравнению с ними.

— И что, мне ночевать тут с ними?

— Нет. Брось поводки на землю и иди в дом.

— А они?

Август пожал плечами.

— Но я же отвечаю за них перед Таном!

— С чего бы? — удивился Август. — Делла, тебе их навязали. Пойдем. Ничего страшного, территория огорожена, никуда они не денутся.

— А может, они привыкли жить на улице и поэтому не хотят в дом? — осенило меня. — Они ведь и во время пожара упирались, отказывались заходить… Правда, там все горело…

Август взял меня за локоть и молча повел к дому.

Не успела я одолеть три ступеньки крыльца, как, отпихнув меня, в холл вбежал кобель, волоча за собой поводок. Август проводил нахала взглядом, оглянулся. Сука стояла позади и испытующе смотрела на нас.

— Понятно, — вздохнул Август. — Придется провести воспитательную беседу с расстановкой приоритетов.

Наших спутников мы обнаружили на кухне. На плите уже что-то готовилось, а Ю Линь обрабатывала рану Джо. Соня с очень упрямым видом сидела напротив, обхватив себя за локти.

— Соня, так будет лучше, — говорил Джо.

— Если вы считаете, что страдаете из-за меня, — оставьте меня, спасайтесь. Я никуда не поеду. Пусть меня убьют, пусть. Это лучше того, что меня ожидает в Пекине…

Положение спас кобель Хон Жи. Он пробежался по кухне, потом встал передними лапами на столешницу и попытался стащить со стола кусок замороженного хлеба.

— Это еще что такое?! — рявкнул Август.

Кобель бросил хлеб, но повернулся и пошел на Августа, глухо рыча. Ничего себе воспитанные собачки…

Август схватил длинное полотенце, которым Ю Линь обтирала Джо, очищая кожу вокруг ран, одним движением свернул его в жгут, а потом — в петлю. Стоило кобелю приблизиться на опасное расстояние, как Август с невероятной для такого мощного тела грацией скользнул в сторону и накинул петлю кобелю на шею. Хон Жи взревел, но — поздно. Август мигом оседлал его, а затем сел, прижав всем весом к полу. И предплечьем еще надавил ему на затылок, опуская голову.

Кобель яростно скреб когтистыми лапами по плиткам пола, щелкал зубами с мой мизинец величиной, рычал, ревел, вырывался — куда ему! А на пороге кухни стояла сука и спокойно наблюдала за укрощением строптивого.

Через несколько минут Хон Жи что-то для себя осознал и смирился. Август поднялся, отряхнулся. Кобель, опустив голову и хвост, отошел. Внезапно к нему подскочила сука и укусила за круп. Кобель лязгнул зубами, но шустрая сука увернулась и помчалась прочь. Кобель, естественно, кинулся за ней. Из коридора послышались звуки, характерные для собачьей потасовки, — рычание, топот лап, вот кто-то взвизгнул приглушенно, а вот упало что-то тяжелое…

— Точно как у людей, — заметила Ю Линь. — Проиграл бой за первенство — и все, кто был ниже рангом, тут же начнут испытывать тебя на прочность. Поэтому я никогда и никому не уступала. Победитель-то тебя пощадит, но все мелкое шакалье решит, что ты ослабел, и кинется рвать на части.

— Собаки, к счастью, не люди, — сказал Август. — Поэтому в нашем случае все кончится тем, что Хон Жи доходчиво объяснит Ниу-Ниу: для нее ничего не изменилось.

— Зачем?! — потрясенно спросила Соня. — Зачем вы так поступили с собакой? Разве вам жалко хлеба? Наверное, животное просто голодное!

Она вскочила и метнулась было к выходу, но Август осадил ее коротким жестом. Подумав, добавил:

— Сядьте. И не вмешивайтесь.

Не тут-то было. Соня выпрямилась, засверкала глазами.

— Это вы виноваты, что Ниу-Ниу напала на Хона Жи! Вы унизили его ни за что, просто по прихоти! Это благородный пес, как вы не понимаете… А вы с ним как с дворняжкой! Со священной собакой!

— Святая простота, — сказала Ю Линь, глядя на Соню, и покачала головой: безнадежна.

— Соня, прекрати, пожалуйста, — негромко попросил Джо. — Все устали, не только ты.

— Джо, о чем ты говоришь?! — возмутилась Соня. — Разве ты не понял? Это же была демонстрация! Он точно так же поступит со мной… с нами, если мы вздумаем перечить! Ему же совершенно все равно, для него ничего святого нет, именно поэтому его и выбрали для этого поручения!

Она почти кричала. В коридоре немедленно кончилась потасовка, и на шум прибежали обе собаки. В дверях Ниу-Ниу попыталась обогнать Хона Жи, тот коротко рыкнул и ткнул мордой ей в холку. Сука тут же прилегла, мол, я ничего такого и не хотела, даже в мыслях не держала.

Судя по виду обоих, вот уж где была демонстрация, так это между ними. Сомневаюсь, что кто-нибудь хоть клок шерсти потерял, не говоря уж о том, чтобы ранить оппонента.

Но Соне, конечно, в ее обличительном пафосе было не до реальности.

— Вот что я вам скажу, многоуважаемый лорд Маккинби. Не знаю, сколько вы заплатили за этот спектакль с пожаром, только я знаю причину. А она в том, что я отказалась вам подчиниться. Тогда вы решили напугать меня. И для этого ранили мужчину, которого я люблю. Уж конечно, подумали вы, я не захочу, чтобы он страдал, и потому соглашусь со всеми вашими требованиями. Не бывать этому! — выпалила она. — Катитесь куда хотите, убирайтесь на Землю или в Пекин, а мы с Джо никуда не поедем!