После недавних открытий Росса, Грасси, Финли, Рида и других ученых в области болезней, переносимых комарами, правительства и военные смогли эффективнее бороться с комарами, контролировать заражение и лечить эти болезни. Все это ярко проявилось во время Первой и особенно во время Второй мировой войны. Когда стало ясно, что переносчиками малярии, желтой лихорадки и других опасных и даже смертельных болезней являются комары, люди наконец-то научились бороться с ними научными методами.

Однако на изучение, развитие и экспериментальные испытания новаторских средств борьбы с комарами потребовалось время.

Японцы разбудили спящего американского гиганта. Американский военно-промышленный джаггернаут придавал огромное значение исследованиям комаров и считал их уничтожение жизненно важным для победы в войне фактором. Хинин уступил место более эффективным синтетическим лекарствам от малярии, таким как атабрин и хлорокин. В 1939 году было изобретено чудесное средство борьбы с комарами – инсектицид ДДТ.

Но были и более зловещие последствия научного прорыва. Комары стали частью нашего военного арсенала, его биологическим агентом. Комары и переносимые ими болезни послужили предметом леденящих кровь экспериментов, биологическим оружием, которое применяли обе стороны конфликта. Люди научились направлять деструктивную силу комаров в борьбе со своими противниками. На Понтийских болотах в районе Анцио нацисты использовали малярийных комаров в качестве надежного биологического оружия против войск союзников, продвигавшихся к Риму.

Несмотря на то, что наука поняла роль комаров, придумала синтетические лекарства и настоящую панацею – инсектицид ДДТ, сдаваться насекомые не собирались и продолжали кровавую жатву. Комары раскрыли свою тайну, но в период между началом Первой мировой войны в 1914 году до безоговорочной капитуляции во Второй мировой войне в 1945 году комары все так же терзали и убивали миллионы солдат и гражданских лиц на планете. Но во время Второй мировой войны американские исследователи и солдаты, работавшие над совершенно секретным Малярийным проектом, сумели наконец-то разгадать загадочный код малярии, используя химическую формулу ДДТ. На горизонте забрезжила надежда.

В отличие от Второй мировой войны, во время Первой мировой войны комары, которые всегда с готовностью и энтузиазмом принимали участие в вооруженных конфликтах, оказались отстраненными от мест основных сражений. На Западном фронте комары держались в тени. Европейские театры военных действий располагались слишком далеко на севере, чтобы комары могли развернуться в полную силу. Но они частенько навещали менее значительные войсковые соединения, ведущие войну в Африке, на Балканах и Ближнем Востоке. Но влияние комаров было весьма ограниченным и не влияло на глобальный ход войны или ее результаты[93]. В Первой мировой войне с 1914 по 1919 год участвовало более 65 миллионов человек. Около 10 миллионов было убито, еще 25 миллионов ранено[94]. По разным оценкам, около полутора миллионов солдат страдали болезнями, переносимыми комарами. Среди них был и мой юный прадед Уильям Вайнгард. В отличие от 95 тысяч других, ему, к счастью, удалось выжить. Учитывая огромное количество сражавшихся и погибших, эта статистика кажется весьма скромной. На болезни, переносимые комарами, приходится менее одного процента всех военных смертей – совсем не то, что прежде. Одинокие комары оказались в изоляции на ничейной земле и не могли повлиять на итог великой войны за цивилизацию. Исход войны решался без их участия. Война на уничтожение велась в холодных окопах Западного фронта, зигзагами протянувшихся от Швейцарских Альп до бельгийского побережья Северного моря, и, в меньшей степени, на Восточном фронте – до русской революции 1917 года и последующей Гражданской войны.

А вот после заключения обманного мира в Версале болезнь оказалась гораздо более опасной и смертельной, чем во время самой войны. Пребывание в холодных, грязных окопах и центрах репатриации, где скапливались солдаты перед возвращением в свои дома в самых разных уголках света, вызвало эпидемию гриппа 1918–1919 годов. Эпидемия поразила более 500 миллионов человек и убила от 75 до 100 миллионов, то есть в пять раз больше, чем сама мировая война, ее породившая[95]. Грипп был не единственной болезнью, которую распространяли вернувшиеся домой ветераны, хотя в нашей коллективной памяти эта эпидемия затмила все остальные. Вспышки малярии случались в Австралии, Британии, Канаде, Китае, Франции, Германии, Италии, России и Соединенных Штатах. В межвоенные годы комары наверстывали упущенное, вызывая новые эпидемии. Несмотря на понимание того, что именно они являются переносчиками малярии, желтой лихорадки, филяриоза и лихорадки денге, бороться с ними, даже в богатых западных странах, было крайне тяжело.

В среднем в 20-е годы XX века в мире ежегодно заболевали малярией 800 миллионов человек, а ежегодная смертность составляла от 3,5 до 4 миллионов.

В Соединенных Штатах в этот период малярией заболели 1,2 миллиона человек. Уже в следующем десятилетии этот показатель снизился до 600 000, а смертность составила 50 000 человек. Американский Юг терзала лихорадка денге. В 1922 году ею заболело 600 000 жителей Техаса, в том числе 30 000 в одном лишь Галвестоне. Случайный свидетель эпидемии говорил, что попытки избавиться от болезней, переносимых комарами, так же бессмысленны, как попытка «однорукого вычерпать Великие озера чайной ложкой». В 30-е годы болезни, переносимые комарами, стоили Соединенным Штатам 500 миллионов долларов ежегодно, хотя в начале века этот показатель составлял 100 миллионов. После наводнения на реке Янцзы в Китае в 1932 году малярия поразила 60 процентов населения пострадавших регионов, причем умерло более 300 тысяч человек. В следующие пять лет малярия скосила от 40 до 50 миллионов китайцев. Комары буквально пожирали только что созданный Советский Союз, терзаемый революцией и гражданской войной.