Бурмистров по-прежнему спокоен и кажется даже удивленным. Молча выслушивает мои обвинения.

— Может присядешь? Закажешь что-нибудь. Так будет удобнее поливать меня грязью, — предлагает ледяным тоном. И я буквально падаю на стул, потому что ноги не держат. Артур долго молчит. Подходит официант и Бурмистров что-то тихо говорит ему. Вскоре передо мной ставят бокал вина. Залпом выпиваю, готовясь к новой перепалке. К новым унизительным словам.

— Значит, тебя интересуют мои причины, цели. — Задумчиво произносит Бурмистров.

— Больше всего на свете я хочу это прекратить! Это же безумие!

— Почему ты решила, что я настолько одержим тобой? Думаешь, настолько дорога мне, что я годами живу лишь ради того, чтобы портить жизнь тебе и твоему окружению?

— Я не знаю почему! Ты сам мне угрожал! И сразу после этого меня уволили с работы… и другие вещи стали происходить…

— Верно. Было такое, — вздыхает Артур. — Значит, моим заверениям, что я ни при чем — ты не поверишь?

— Если только не скажешь — кто кроме тебя настолько может меня ненавидеть. Мне такие люди в голову не приходят.

— Ясно. Чудовищем меня считаешь бездушным.

— Я очень виновата перед тобой… И понимаю твои мотивы, правда! Но наш дом! Это уже слишком! И папа… он буквально раздавлен.

— Хочешь все это изменить?

— Конечно! Я на коленях готова ползать!

— В последнюю нашу встречу не заметил, чтобы ты готова была. Скорее, ты была на войну настроена. На вызов.

— И за это тоже мстишь? Если я настолько ужасна, почему бы тебе не выкинуть меня из головы. Найти другую!

— Их полно… Сойдет любая.

— Тогда что?

— Тебя я все еще не получил.

Холодею от этих слов. Не может быть. Богатый, успешный, любимый сотнями женщин. Все еще переживает по поводу того, что не было у нас секса?

— Ты побледнела. Тебя так пугает перспектива ночи со мной?

— Не пугает, но унижает, да. Ты правда хочешь свести все это к сексу?

— Все на свете в конечном итоге к нему сводится.

— Ты не повзрослел!

— То же самое я могу сказать о тебе.

— Я не хочу торговать своим телом!

— Тебе решать. Я не тороплю. И бегать за тобой не буду, если ты вдруг что-то такое возомнила… Это в глубоком прошлом.

— Ты вернешь дом? И уголовное дело против папы? С ним что будет? Это можно исправить?

— Я помогу тебе.

— Наверное, это непросто.

— Я решу. Тебе нужно только раздвинуть ноги.

Закусываю губу до крови. Почему он настолько жесток? Просто нестерпимо слышать бьющий точно плеть голос. Неужели его ненависть так сильна и не остыла за два года?

— У меня только одно условие. — Холодно продолжает Артур.

— Тебе мало, еще и условия ставишь?

— Да. Ты никогда больше не увидишься со Штаховским.

— Да я и так не вижусь с ним! — вырывается у меня.

— Пообещай, что он больше никогда не приблизится к тебе. Одна ночь со мной. Где я — твой хозяин, выполнишь все что пожелаю. В ответ твой папочка избавится от головной боли.

— А дом?

— Верну.

— Я должна подумать…

— Конечно, другого я и не ждал. У тебя всегда были проблемы с принятием решений.

Из ресторана выхожу с чувством, будто меня избили. Артур наконец завершил свою месть. Уничтожил меня морально. Растоптал последнее светлое что было между нами. Сделал меня проституткой. Смогу ли я отказаться? Конечно же нет. Это отвратительная ситуация, но зато спасу родных. Пусть сама погибну. Уже никогда не смогу почувствовать себя полноценной личностью. Но это не важно. Я и так лишь тень от прежней Василины. Половинка Мотылька, который уже никогда не полетит.

Конечно, у меня был и другой выход. Выставить на продажу дом в Греции. Точнее — я уже это сделала еще перед отъездом. Это помогло бы купить что-то недорогое в прежнем городе. И нанять адвоката для папы. Но я уже согласилась на предложение Артура… Это действеннее, я свято верила, что Бурмистров не обманет. Решит все вопросы и не оставит нас на улице. Я сохраню дом, полный воспоминаний. В нем росла моя мама. Бабушка провела всю жизнь. Родился Тимошка. Если для этого я должна стать проституткой — так тому и быть.

Как же это больно — оказаться беспомощной, в полной зависимости от человека, который когда-то был для тебя целым миром. Любовь к которому так долго жила во мне, и наконец умерла, из-за гадкого шантажа. Сменилась чувством злости и отчаяния. Вот только равнодушия все равно не было. Артур все также глубоко волновал меня.

От дикой ревности тогда мутился разум.

Уж лучше было бы уснуть и не проснуться…

Ушел, не выслушав. Всё обрубая разом,

Мосты сжигая, чтоб назад нельзя вернуться.

От дикой ревности забыл я о морали.

Другие. «На ночь». Сколько их — со счета сбился.

А чувства страшные внутри меня орали:

Ей отомсти! За боль, за то, что ТАК влюбился!

Не оценила, ну так пусть теперь жалеет!

Другие женщины мое согреют ложе.

Но почему при виде Мотылька шалею,

А сердце рваное забыть её не может?

Я думал, стало сердце каменным, жестоким,

И наконец-то насладится ядом мести.

Но почему тогда меня как будто током,

Когда мы рядом, даже если мы не вместе?

(Стихотворение от Ирины П)

POV Артур

Маленькая испуганная мышка, спасающаяся от серого волка. Вот кем стал Мотылек. Красивая как мечта девочка, лишившая меня покоя и разума еще в школе. Вывернувшая наизнанку мое сердце. Сделавшая меня больным недалеким уродом, мстящим всем вокруг.

Я пытался держаться. Не поддаваться ярости, мести. Но не мог. Стоило только вспомнить, как мне позвонила Лиза Брейкер. Я знал ее не слишком хорошо — родители общались в одних кругах. Можно сказать, видел всего несколько раз. Но это не остановило ее от того чтобы хладнокровно сесть напротив меня в кафе, где назначила мне встречу, да еще и опоздала почти на сорок минут — я уже собирался уйти. И спокойно, без предисловий включить диктофон на мобильном:

— Не можешь быть с ним, будь со мной.

— Это невозможно… ты не понимаешь. Я люблю его.

— А я? Все-таки таблетка?

— Прости меня… Это ошибка была. Страшная… самая болезненная и ужасная. Ты не виноват. Ты меня останавливал… А я — мало что соображала в тот момент. Мне так страшно от того что натворила!