заметила я. — Юридическая зрелость по современным стандартам — это просто согласованное число. Некоторые подростки, которых я вижу в этой стране, очень развиты не по годам, когда им нет и восемнадцати, другие же, похоже, застряли в вечном детстве, — сказал Джакомо.

— По твоим словам, это доказывает, что теперь я взрослый синий тигр?

— Да, Синрик. Именно это я и хочу сказать.

— Син. Не Синрик. — на автомате поправил он.

— Это твой выбор! Но принц Синрик звучит и произносится слаще, чем принц Син.

— Принц Син звучит как имя рок-звезды, — сказала я с ухмылкой и взяла его за руку, чтобы сгладить ершистость.

— Не, — возразил Никки — Это имя порно-звезды.

— Я вообще не принц. Просто Син.

— Юридически ты остаешься Синриком, — сказал Жан-Клод.

Син нахмурился на него; снова на поверхности отразилось эхо юного Синрика, когда его ведущим стилем поведения была угрюмость. Не тот стиль, с которым можно пытаться завоевать себе мое медное кольцо, а, что б меня, золотое кольцо. Жан-Клод никогда не подарил бы такую дешевку, как медь.

— Под любым из этих имен ты дорос до силы земли, — продолжил Джакомо.

— Возможно, потому, что он впервые был близок с Анитой и мной?

— Возможно, — согласился Джакомо.

— Ты сам сказал, что Дев обрел силу, и он любит нас обоих.

— Как и Фортуна. Но она не проявляла земных сил, хоть старше меня на века, так что она достаточно взрослая.

— Но она не синий тигр зова Аниты. А ты — да! — сказал Джакомо.

— Если я взорвал пол, то сделал это не нарочно, и я понятия не имею, как это повторить.

— Это как и твой внутренний зверь, Синрик… Син, ты научишься управлять им и использовать его более осознанно, если у тебя будет больше практики, — объяснил Джакомо.

— Если это моя сила, тогда насколько опасна она может быть? Я имею в виду, что мой тигр может убить людей, если бы я не научился его контролировать. Легенды гласят, что синие тигры способны вызвать землетрясения и уничтожать целые армии. Это же преувеличение, верно?

— Нет, это не преувеличение. Я стоял на горе и наблюдал, как десятеро из вашего клана объединяли их магию и вздымали землю против вражеской армии. Сам по себе, даже с тщательной подготовкой, ты не можешь нанести такой ущерб. Я рад видеть, что породивший тебя клан рассказал тебе историю вашего рода, но не бойся своих сил.

— Королева Бибиана удостоверилась, что я знаю историю всех кланов. Мы думали, что золотые тигры вымерли много веков назад, поэтому Бибиана хотела, чтобы белый клан — ее клан — был в курсе всех легенд и историй, чтобы они могли возглавить все кланы тигров, на случай необходимости.

— Не думаю, что другие кланы позволили бы это, — сказал Джакомо.

Син пожал плечами.

— Биби хотела, чтобы мы были готовы, на всякий случай. Она знала, что королева красных тигров не пересказывает никому легенды кланов, потому что она спрашивала ее об этом. Их королева думала, что легенды выдумка, потому что золотые тигры вымерли, и единственные известные синие и черные тигры остались порабощены Арлекином, который служил Матери Всея Тьмы, нашему величайшему врагу. Не обижайтесь на часть о порабощении.

— Не обидело. Когда наша Темная Мать была еще жива, мы все были рабами ее планов и желаний, — сказал Джакомо.

— Мы все были рабами того или иного вампира в свое время, — заметил Жан-Клод.

Джакомо поклонился ему:

— Истинные и мудрые слова, Ваше Высочество.

— Основная причина, по которой у нее были агенты, следящие за появлением подкидышей по всему миру — это найти оставшихся в живых из утерянных кланов, — сказал Син.

— Я бы сказал, что выживших не осталось, но вот ты здесь, мой принц. Современные генетические тесты доказали, что ты так же чист по крови, как Фортуна, которая являлась последней живой представительницей синего клана, — сказал Джакомо.

Было что-то в том, как он смотрел на Сина, что мне не понравилось. Он был на века старше Жан-Клода, поэтому ему следовало бы тщательнее следить за своим выражением лица, но я заметила, что многие Арлекины не так хороши в скрывании эмоций. Как-то я спросила Эхо об этом, и она ответила, что они почти все время носили маски; никто не видел их лиц, кроме случаев, когда они играли роль сборщиков информации, и тогда изображали из себя простого человека. Для этого им нужны были открытые эмоции на лицах. Это было хорошее объяснение.

— Мне было почти два года, когда кто-то оставил меня у церкви. Я был сытым, хорошо одетым, счастливым и вполне здоровым малышом. Кто-то все время заботился обо мне, а потом просто оставил.

— Ходили слухи о клане тигров в этой стране, но нас не отправляли сюда на расследование, — сказала Магда.

— Биби решила, что, либо мои родители оставили меня, чтобы спасти от того, кто на них охотился, либо они умерли, и кто бы меня ни нашел, не хотел иметь дело с ребенком.

Я обвила его голую талию руками и крепко обняла. Он посмотрел на меня сверху вниз, но его лицо все еще было мрачным, угрюмым. И глубоко, в этих сине-голубых глазах, читалась неуверенность в себе. «Как они могли оставить меня?», «Почему они это сделали?», «Что я сделал?», «Почему они меня не хотели?» Все те вопросы, которыми задаются потеряшки.

Жан-Клод сжал плечо Сина. Я ожидала, что он нас обнимет, но он не сделал этого. Он держал эту почти искусственную дистанцию от нас. Я обняла их обоих за талии и попытался притянуть в групповые обнимашки, но Жан-Клод воспротивился.

Син посмотрел на него:

— Теперь ты боишься меня обнять. Почему?

— Скажем так, я больше не уверен, как с тобой теперь взаимодействовать.

Взгляд абсолютной боли отразился на его лице, и эмоции разбили щиты между нами. Ему было грустно и страшно от того, что испортил отношения, которые так ценил. Он внезапно почувствовал себя совсем юным в моей голове, потому что ему не приходило в голову, что спать вместе вот так, изменит все между нами.

Никки подошел и втянул всех нас в одно огромное групповое объятие, со словами:

— Не заморачивайся об этом, Жан-Клод.

Жан-Клод поколебался мгновение, а затем, наконец, обнял всех нас, так что мы были переплетены, и это никак не было связано с сексом. Это было утешительно. Это было… семейным объятием. Мускулистые плечи Сина задрожали, и мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он плачет. Жан-Клод коснулся его лица и вытер слезы. Взгляд, который он обратил на Сина,