Вполне обычные слова, но от них у меня внутри что-то хрустнуло и надломилось.

Это что-то было тщательно спрятано, засунуто в темный угол моей души, куда я старалась не заглядывать.

Керамическая миска с завтраком из хлопьев и фруктов выпала у меня из рук, ударилась о каменный пол и разбилась. Осколки и ягоды полетели во все стороны.

Стул. Маленький. Розовый. На спинке нарисовано пурпурное сердце.

– Диана? – мигом насторожился Мэтью.

Как всегда, когда во вверенном ей хозяйстве что-нибудь шло не так, появилась Марта. Она увидела Бекку, которая застыла на стуле, подняв ложку и выпучив глазенки. Филипп перестал елозить и внимательно смотрел на меня.

– Ух-ох, – произнес он.

У меня дрожали руки.

На том стуле со мной что-то случилось. Случившееся мне не понравилось, и я захотела это забыть.

– Присядь, mon cœur, – мягко сказал Мэтью, касаясь моей спины.

– Не трогай меня! – крикнула я, задергавшись совсем как Филипп.

Мэтью сделал шаг назад и поднял руки, словно он сдается.

– Марта, сходи за Сарой, – попросил Мэтью, не сводя с меня глаз.

Марта выскочила с кухни, а в дверном проеме появился Фернандо.

– Со мной что-то не так, – сказала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами. – Прости, Мэтью. Я не собиралась…

Я не собиралась летать.

– Дом на дереве, – прошептала я. – Это случилось после того, как отец соорудил на заднем дворе дом на дереве.

Я стояла на площадке, закрепленной между толстыми ветвями. Была осень. Листья оттенков пламени покрывал иней. Я раскинула руки, чувствуя прикосновение воздуха и его нашептывания. Я знала, что забираться на дерево одной, без взрослых, нельзя. Это мне внушали неустанно.

– Что случилось? – спросил у Мэтью Фернандо.

– Сам не знаю. Должно быть, у Дианы пробудились какие-то воспоминания.

Я подняла руки.

– Дело дрянь! – заявила вошедшая Сара, потуже завязывая кимоно. – Мне показалось, что я учуяла магию.

Не ври мне, Диана. Я носом чую, когда ты занимаешься магией.

– А как она пахнет? – недоумевала я тогда и сейчас.

Кухня наполнялась обитателями Ле-Ревенана. Маркус с Агатой, Марта, Сара, Фернандо, Джек. Бекка и Филипп. Аполлон. Мэтью. Все внимательно смотрели на меня.

Я не думала о том, способна ли мама учуять мою магию. Я хотела поиграть с воздухом и рванулась ему навстречу. Что-то схватило меня за руку. Живот свело от страха, удержав на месте и развернув.

– Уходите! – закричала я. – Оставьте меня одну. Нечего следить за мной.

Ошеломленный моей вспышкой, Филипп заревел в голос.

– Не плачь, – взмолилась я. – Малыш, прошу тебя, не плачь. Я не сошла с ума. Слышишь? Твоя мамочка не тронулась умом.

Вслед за братом заревела и Бекка. Ее удивление сменилось другим чувством.

Страхом.

Прошлое и настоящее били по мне своими жуткими, беспощадными волнами. И тогда я сбежала сама, единственным возможным способом.

Я взмыла в воздух, вылетела из кухни, поднялась наверх и прямо с башни бросилась навстречу шепчущему ветру.

В этот раз никто не пытался помешать моему полету.

В этот раз я не упала на землю.

В этот раз я доверилась своей магии.

В этот раз я летала.

Мэтью стоял на парапете, дожидаясь моего возвращения из незапланированного полета. Невзирая на ясный солнечный день, он развел костер и специально бросал туда хвойные ветки, дававшие обильный дым. Казалось, он делал все, чтобы я нашла дорогу домой. Еще издали я увидела густой столб серого дыма, поднимавшегося в синее небо.

Мои ноги коснулись деревянного настила, но и тогда Мэтью не двинулся с места. Напряжение и беспокойство превратили его тело в тугую пружину. Тогда я сама пошла к нему: сначала медленно, а потом помчалась. Мэтью раскрыл руки, имевшие нежную силу ангельских крыльев.

Я уткнулась ему в грудь, вжалась в него. Я устала физически и эмоционально и до сих пор находилась в замешательстве от случившегося. Понежившись несколько минут в объятиях мужа, я чуть отстранилась, чтобы видеть его глаза. Мэтью ждал моих объяснений.

– Ограждающее заклинание, которое наложили мои родители, не было одномоментным ритуалом, – начала я. – Они делали это постепенно, месяц за месяцем. Родители начали с незаметных сдерживающих ниточек и маленьких гирек, подавляющих мою магию. Я хотела, но не могла летать. Хотела, но не могла силой заклинания разжечь огонь. А к тому времени, когда в наш дом пожаловал Нокс, им не оставалось ничего иного, как связать меня по рукам и ногам. Родительские узлы держали крепко.

– Получается, пытаясь закрепить Филиппа на стуле, я пробудил твои воспоминания, – прошептал потрясенный Мэтью.

– Это стало последней каплей. Думаю, на меня сильнее подействовали воспоминания Маркуса о Филиппе-старшем, о тайной руке, направлявшей все его действия. Они-то и проломили стены, которыми я окружила свои воспоминания.

Внизу, на зеленой траве, близнецы играли с Аполлоном, весело болтая между собой. Негромкие всплески подсказывали, что Маркус ловит рыбу во рву. Взрослые о чем-то говорили. До меня долетали лишь приглушенные голоса. Но там были вампиры с обостренным слухом, и мне не хотелось, чтобы мой разговор с Мэтью стал достоянием их ушей.

– Воспоминания не самое худшее. Худшее – это страх. И не только мой, но и моих родителей. Умом я понимаю: это было давным-давно. А по ощущениям кажется, что все происходит сейчас. – Я понизила голос до шепота. – Меня не оставляет жуткое ощущение, будто вот-вот случится нечто ужасное. Словно вернулись приступы беспокойства, но уже в обостренном варианте.

– Именно так память о травме и всплывает на поверхность, – тоже шепотом произнес Мэтью.

– О травме? – Это слово вызывало картины жестокости и насилия. – Нет, Мэтью. Травма здесь ни при чем. Я любила родителей, и они меня любили. Они старались меня защитить.

– Естественно, они стремились тебе помочь, оградить, направить. Но когда ребенок обнаруживает, что родители с ранних лет выбирали ему жизненный путь, невозможно избавиться от ощущения предательства.

– Как и у Маркуса.

Мне бы в голову не пришло сравнивать своих родителей с Филиппом де Клермоном. Они были слишком не похожи на него и в то же время… пугающе схожи.

Мэтью кивнул.

– Эта семейная традиция заканчивается здесь и сейчас, – хрипло заявила я. – Я не стану накладывать на наших детей никаких ограничивающих заклинаний. Мне все равно, если Бекка перекусает всех вампиров Франции, а Филипп соберет целый эскадрон грифонов. Довольно поводков. И Болдуину придется с этим смириться.