— В три часа утра, именно тогда, когда ваш главный подозреваемый в нераскрытом детском похищении совершил самоубийство, вы были, как стало известно из достоверного источника, в доме шефа полиции Холта с погашенными повсюду огнями. Общественность имеет право знать, связано ли ваше присутствие там с делом, агент О’Мэлли.

— Нет, мисс Прайс, — парировала Меган, ее голос дрожал от еле сдерживаемой ярости. — Общественность имеет право знать, что я и все другие полицейские работали по этому случаю фактически круглосуточно, стараясь найти Джоша, разыскать хотя бы одну хорошую улику и в мире человеческого мусора определить, кто украл ребенка. Они имеют право знать, что никто не мог знать, чем занимался Оли Свэйн прежде, чем приехал сюда; что случившееся с Джошем — это отдельный акт бессмысленного насилия, а не первый знак анархии. Они имеют право знать, что ваша работа зависит от ваших рейтингов, а ваши рейтинги зависят от сенсационности и умения использовать материал в своих интересах. Они не имеют права следить за мной после того как я провела восемнадцать часов на работе. Они не имеют права знать, с каким вкусом я люблю мороженое или какой бренд тампонов я использую. Я ясно излагаю, мисс Прайс? Или нам необходимо обсудить то, как вы узнали о полицейской засаде у дома Оли Свэйна в ту ночь? Возможно, вы со своим патриотическим, непредубежденным характером сможете понять, что общественность имеет право знать, как так случилось, что вы и ваша новостная команда вмешались в расследование и в конечном итоге уничтожили наши шансы найти Джоша Кирквуда — возможно, той же ночью.

«Энергичная изворотливая сучка — вот кто ты есть, Меган! Как же ловко ты перевернула все с ног на голову!» Пэйдж поняла, что слова Меган достигли цели и удача отшатнулась от нее. Она чувствовала, как завистливое восхищение ее коллег-журналистов остывает, словно горячий утюг в снегу. Ей казалось, что волонтеры буквально сверлят гневными взглядами ее спину, обвиняя в предательстве. Неужели она потеряет их доверие, а следовательно, и потенциальные источники информации? Но самое страшное, если она лишится внимания зрителей, что равнозначно потере средств для достижения цели в своих переговорах о заключении контракта. Она села на место, не отводя от Меган горящего от ненависти взгляда.

— Де Пальма собирается содрать с меня кожу живьем и сделать из нее настольный телефон, — бормотала Меган. Она ходила вдоль длинной старинной пожарной машины и дрожала всем телом, но не от резкого холода в старом гараже, а от потрясения. Пресс-конференция закончилась, но проблемы только начались. Сражение просто затронуло детонатор, который был прикреплен к динамиту, и если он взорвется, то вынесет ее из Оленьего Озера. — Черт возьми, я знала, что нечто подобное произойдет! Я знала это лучше всех!

— Меган, ты не сделала ничего плохого, — сказал Митч. Он сидел на подножке старого грузовика, морозя все свое хозяйство. Он был слишком измотан, чтобы заботиться еще и об этом. — Ты сама сказала это там. Разве что прозвучало несколько резковато.

Меган уставилась на него с недоверием.

— Ты думаешь, что это будет иметь значение? Ты думаешь, что стая шакалов там собирается сказать: «О да, она права, и никого не касается, с кем она спит, это не наше дело»? Ты, что, только что родился, что такой наивный и доверчивый?

— Я говорю, что есть более важные вещи, на которых следует сосредоточиться. И им, и тебе.

— Что, черт возьми, это должно, по-твоему, значить? Ты думаешь, что я забочусь больше о своей карьере, чем о поиске Джоша?

Митч поднялся.

— Я не слышу, чтобы ты напирала на тот факт, что наш единственный подозреваемый мертв. Ты отнеслась к этому спокойно. Но кто-то щелкнул тебя по носу — и это уже конец жизни, как мы понимаем.

Онемев от неожиданности, Меган смогла только изумленно посмотреть на него. Затем она отвела взгляд и, потирая рукой лоб, пробормотала:

— Мне следовало этого ожидать. Мужчина есть мужчина, и только мужчина.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что до тебя так ничего и не доходит! — отрезала Меган, описывая круги вокруг Митча. Каждая мышца в ее теле напряглась от гнева, она сжала кулаки с такой силой, что побелели суставы на пальцах. — Мой авторитет и честность были скомпрометированы. Как только это попадет в эфир, к моей надежности будут относиться с подозрением, и эффективность моей работы пострадает. Если у меня все еще есть работа. Ватикану скандальная гласность нравится больше, чем БКР. — Призрачное видение Де Пальмы с сердитым лицом пронеслось у нее в голове. Никсон в образе беспощадной зловещей Смерти с косой в черном балахоне, лицо Злого Рока.

— Ты знаешь, как я получила эту работу, Митч? — тихо спросила она. — Мне досталась эта работа, потому что я пахала вдвое усерднее и была втрое лучше, чем любой человек, претендовавший на эту должность. Я боролась изо всех сил за нее, потому что я верю в то, что мы делаем.

Нет ничего важнее для меня, чем найти Джоша Кирквуда. Я отдавала всю себя, все, что я знаю, каждую каплю моей воли и решимости, чтобы найти Джоша и наказать его похитителя. А теперь, весьма вероятно, я буду отстранена от расследования, и оно, весьма вероятно, потеряет одного чертовски хорошего полицейского, потому что я имела глупость нарушить свое собственное главное правило и переспала с полицейским.

— Глупость? — переспросил Митч. Его лицо залила мертвенная бледность. — Так вот как ты думаешь о нас?

— Каких нас? — резко спросила Меган. Как бы ей хотелось знать, что у них было что-то особенное, но она не верила, что это было правдой. Она хотела думать, что Митч сейчас дает ей шанс, но она уже не сможет доверять ему. Любовь не приходит так быстро. Любовь — вообще не для нее. Жизнь преподала ей этот урок давным-давно.

— Нас нет, — с горечью прошептала она. — Был только секс. Ты никогда не давал мне никаких обещаний. О, мой Бог, ты даже не потрудился снять свое обручальное кольцо, когда уложил меня в постель!

Мгновенно Митч взглянул на свою левую руку и на массивную полоску золота, которую он носил по привычке. Он носил кольцо, чтобы постоянно чувствовать свою вину. Он носил его, чтобы защитить себя от женщин, которые, возможно, хотели больше, чем он был готов дать. И это было для него вроде талисмана, разве не так?

Меган стояла перед ним, выставив одну ногу перед другой, распрямив плечи, готовая принять любой удар — физический или метафорический. Настолько жесткая снаружи, насколько одинокая внутри. Она более чем ясно дала понять свои приоритеты: работа, работа и затем тоже работа. Но боль все еще не ушла из ее глаз, прикрываясь гордостью, которая не позволяла ей унывать. Он вынудил ее нарушить правила, занялся с ней сексом, но ничего не предложил ей, и теперь она будет платить по счетам.

Что с тобой происходит, Холт? Король говнюков!

Он шумно выдохнул.

— Меган, я — го…

— Помолчи, а? — Она не хотела услышать это слово. Уже было достаточно видеть его написанным через все лицо. — Мы оба должны были лучше подумать. — Она пыталась убедить себя, что это не Митч причинил ей боль, что это была обычная для ее жизни несправедливость, которая наказывает ее за попытку иметь личное счастье.