— Я поговорю с Де Пальмой, если ты хочешь, скажу ему, что ничего не было. Или, по крайней мере, это не их собачье дело.

Меган печально улыбнулась.

— Спасибо, но это не будет иметь никакого значения. Его не будет интересовать, было или не было что-нибудь между нами, если они решили, что я стала проблемой в связях с общественностью. Если это произойдет, они отзовут меня в штаб и освободят от должности полевого агента по официальной версии, что я не справилась с расследованием, хотя все поймут, что мне просто не хватило осмотрительности.

— Но ты чертовски хороший полицейский, — признался Митч, отдавая ей факс. — Слишком осмотрительные никогда не отправляли преступников в тюрьму.

Меган пожала плечами, стараясь не допустить, чтобы его комплимент значил для нее слишком много.

— Обмен! — сказала она, протягивая ему другой рулончик бумаги с факса.

— Что это?

— Исследование крови из фургона. Она не человеческая. Можно вычеркнуть из списка улик.

— Слава богу… Я так и думал.

— Да.

Из интеркома загудел голос Натали.

— Шеф, Пол Кирквуд здесь и хочет вас видеть.

Меган удивленно приподняла бровь.

— Он, должно быть, неправильно понял мою просьбу, — язвительно заметила она.

Митч обошел стол и нажал кнопку внутренней связи.

— Пусть войдет, Натали.

Пол ворвался в офис, готовый произнести обличительную речь в адрес «этой сучки из БКР», но застыл как вкопанный, когда Меган О’Мэлли собственной персоной попала в его поле зрения. Она стояла около стола Митча Холта, скрестив руки на груди. Ее взгляд напомнил ему такой же взгляд из его детства, проведенного в пригородах Сент-Пола, — пренебрежение, вызывающее поведение, намек на сильный характер, огромная доза крутизны. Если бы они были детьми, она, возможно, сказала бы ему, что могла бы надрать ему задницу.

Он поморщился и перевел свой взгляд на Холта, который сидел за столом с закатанными рукавами, расслабленный, немного взъерошенный.

— Я думал, что вы один, — сказал Пол.

— Все, что у вас есть по этому делу, вы можете говорить при агенте О’Мэлли, — сказал Митч. — Снимайте пальто и садитесь, Пол.

Не обращая внимания на предложение, Пол принялся ходить перед столом Холта.

— Да, я слышал, что вы оба… как это… — Он поднял скрещенные пальцы. — Приятно знать, что что-то доводится до конца в сверхурочное время.

— Я думаю, у вас есть более важные вещи, над чем стоит подумать, помимо досужих сплетен, мистер Кирквуд, — сказала Меган многозначительно. — Ваши провалы в памяти, например.

— Мои… что?

— Пол, сядьте, — повысил голос Митч. — Нам надо выяснить кое-что о фургоне, который был у вас раньше.

— Господи, опять?! — Пол шлепнул себя руками по полам расстегнутого черного шерстяного пальто. — Не могу поверить! У вас убили единственного подозреваемого, которого мы имели…

— Оли сам покончил с собой, — спокойно поправил его Митч.

— Иначе мы смогли бы задать ему эти вопросы, — добавила Меган.

Пол внезапно умолк и уставился на нее. Он выглядел еще более похудевшим, его нос заострился, глаза провалились глубже, однако он не выглядел измученным; напротив, казался возбужденным, как будто ситуация вызывала только дополнительный выброс адреналина. Меган не могла не подумать о Ханне, которая с каждым днем все больше походила на заключенного концлагеря.

— И что это, простите, значит? — спросил Пол.

— Пол, почему вы не сказали нам, что продали тот фургон Оли Свэйну? — Митч задал вопрос таким тоном, словно это было почти неоспоримым фактом.

В изумлении Пол обвел взглядом офис и уставился на Митча.

— Я не продавал! Я говорил, что не помню, кто купил его, но это точно был не он. Господи, я уверен, что запомнил бы, если бы продал машину ему.

— Забавно, — усмехнулась Меган. — Именно это же и я говорила. Я сказала, что вы не забыли бы Оли, продав ему фургон.

— Я не продавал!

Митч взял факс и протянул его Полу.

— А в Управлении автотранспорта считают иначе, Пол.

— Мне глубоко наплевать, что там говорят в этом дерьмовом управлении! Я не продавал тот фургон Оли Свэйну! — Не в силах сдержать волнение, он вскочил со стула и вновь принялся ходить по офису. — Ну а даже если бы я его и продал? Какое это имело бы значение? Ведь это было четыре или пять лет назад, и…

— Сентябрь 1991-го, — заботливо подсказала Меган.

— Возможно, никакого значения это и не имело бы, — вмешался Митч. — Другое дело, что вы, похоже, лгали нам, Пол. А вот это уже имеет большое значение.

Пол хлопнул кулаком по столу, от ярости у него на шее вздулись вены.

— Я не лгал вам! Как вы смеете обвинять меня?! Мой сын все еще не найден!

— Вот мы и изучаем каждую улику, каждый обрывок информации, хоть отдаленно похожей на доказательство, Пол, — спокойно сказал Митч. — Мы просто делаем нашу работу.

— А что ты делал вчера вечером, когда твой единственный подозреваемый перерезал себе вены на руках? — не сдерживая ярость, с красным и искаженным лицом грубо заорал Пол.

Митч медленно поднялся, его лицо, казалось, окаменело. Он обошел вокруг стола, сжал рукой плечо Пола и силой усадил его на стул для посетителей.

— Сядьте, Пол! — Затем он наклонился над столом, присев на краешек своего кресла в обманчиво небрежной позе. — Давайте-ка уточним некоторые вещи прямо сейчас и здесь. Прежде всего, мы делаем все, что только возможно сделать, чтобы вернуть Джоша. Никто не освобожден от проверки. Вы понимаете, что я говорю, Пол? Никто. Это — правило. Это наш метод проводить расследования. Мы не оставим ни от кого камня на камне. И если это задевает ваше самолюбие, извините, но вы должны понять: все, что мы делаем, мы делаем ради Джоша.

— Мы не говорим, что вы подозреваемый, мистер Кирквуд, — вставила Меган. — Мы выяснили всю историю автомобиля Оли Свэйна. И поверьте мне, я совсем не ожидала увидеть ваше имя в списке, как последнего владельца фургона перед Оли.

— Если вы отложите свои эмоции в сторону хоть на секунду, Пол, то сможете представить, как это выглядело для нас, — сказал Митч. — Вы утверждаете, что не можете вспомнить, кто купил этот фургон, а он оказывается в руках человека, подозреваемого в похищении вашего сына. Вам следует радоваться, что я хорошо знаю вас. — Митч наклонился вперед и выразительно направил указательный палец в лицо Пола. — Потому что, это я вам говорю, окажись на моем месте другой полицейский, то у вас такая беседа состоялась бы в другом месте и как минимум в присутствии адвоката.

Пол заерзал на стуле, его лицо, полусердитое, полуобиженное, напоминало лицо наглого студента, пытающегося похамить в кабинете ректора.