Дамы Полуночи он отказываться бы не стал. Зачем? Подарок был вполне объясним. Она могла сделать его, стремясь приобрести ещё одного союзника, что было очень разумно, учитывая, что альдор последнее время заметно охладел к её красоте. К тому же этот подарок можно было расценить, как попытку сделать приятное самому альдору, показав, что и она оказывает милость принятому при дворе и обласканному им полководцу.

Дуэйт невольно бросил взгляд туда, где на полу лежала чёрная фигура. В полумраке она казалась обугленным мёртвым телом. Слуги так и не смогли потушить огонь, охвативший статую. Он внезапно погас сам, после того, как сжёг её до сердцевины, превратив в головёшку. Ещё недавно это был прекрасный рыцарь, и вот это что-то бесформенное и безобразное, похожее на бревно, вытащенное из остывшего камина. А ведь на его месте мог быть маркиз Беренгар. Дуэйт невольно передёрнул плечами. Что же это такое, что могло сжечь до углей того, кто украсил свой наряд роковой брошью?

На ум приходило только одно: тот рассказ, что он слышал от Ликара, вернувшегося из Магдебурга. Там тоже люди сгорали от неведомого огня, превращаясь в уголь. И повинен в этом был некий колдун, о котором по всему континенту уже давно ходят тревожные и даже страшные слухи. И если это его рук дело, то это значит, что он каким-то образом вошёл в сношение с королём Ричардом и теперь служит ему.

— Очень верная мысль, — раздался из-за его спины мягкий вкрадчивый баритон.

Дуэйт испуганно дёрнулся и вскочил. Обернувшись, он увидел у стены высокого мужчину в рыцарских латах, столь светлых, словно они были сделаны не из железа, а из серебра. Наверно он подумал бы: «Из лунного серебра», если б знал, что такое Луна. Что-то в этом рыцаре было знакомо ему, и только встретив взгляд зелёных мерцающих глаз, он вспомнил, где видел его. Глаза из изумрудов были у новой статуи Ангела Тьмы, и он специально ходил в храм, посмотреть на неё. Теперь она стояла в нескольких шагах от него. Более того, она ожила. Дуэйт испуганно метнулся к стене и посмотрел туда, где темнел прямоугольник тяжёлой дубовой двери.

— Значит, это и есть та таинственная фибула, — произнёс Ангел Тьмы, подошёл к столу, снял перчатки из чёрной замши и, сунув их за пояс, взял брошь в руки.

Пока он разглядывал смертоносного золотого дракона, Дуэйт незаметно, как ему казалось, сделал два шага в сторону и взялся за древко алебарды, прислонённой к стене. Она всегда стояла здесь, потому что клинок её секиры был испещрён загадочными рунами древнего народа и, по слухам, мог быть использован против оборотня. Но поможет ли он против демона? Дуэйт обхватил пальцами древко и вдруг почувствовал, что не может сдвинуть алебарду с места, словно она приросла к полу и стене. Он схватился за рукоятку своего кинжала и попытался вытащить его из ножен, но лезвие словно было приклеено к ним. Тогда он в панике бросился туда, где на резной подставке стоял старинный серебряный крест с расширяющимися концами и припаянным к нему кругом, центр которого совпадал с перекрестьем. Этот артефакт тоже был покрыт рунами и служил для защиты от зла. Но едва схватив его, он вскрикнул и отдёрнул руку. На горящей от боли ладони темнел ожог.

— Не надо, — проговорил демон. — Для меня всё это не опасно, но если вы будете размахивать здесь этими штуками — это помешает нормальному конструктивному диалогу.

— Что тебе надо? — дрожащим голосом спросил маг.

Демон посмотрел на него неодобрительно.

— Что у вас за манеры, Дуэйт? Я ведь с вами на брудершафт не пил.

— Что? — растерялся тот.

— Неважно. Вам только следует учесть, что я дворянин, и, более того, граф, а значит, вправе ожидать более почтительного обращения.

— Простите…

— Ладно, зовите меня Кратегус. И расслабьтесь, наконец. Я пришёл с миром. Честно говоря, я хотел похвалить вас за то, что вы сумели разгадать ту головоломку, что я вам подкинул. Право же, какое-то время мне казалось, что вы безнадёжны, и мне придётся дать вам какую-то подсказку, но, к счастью, вы сами вспомнили основы оптики и сообразили перевернуть текст.

— Так это вы предупредили нас?

— Именно я, — демон снова склонился к броши и что-то нажал. Задняя спинка с застёжкой отскочила, и он вынул из-под неё маленький белый кругляшок. — Ну, вот, Дуэйт, это и есть сердце дракона, то, на что были наведены смертельные чары. Я заберу эту вещь, а брошь теперь безопасна и вы можете делать с ней что угодно, даже отдать Беренгару, хотя вряд ли он захочет её взять. Я его понимаю. Малоприятные воспоминания.

Он сунул кругляшок в небольшой кармашек на поясе и положил брошь обратно на бархат. Дуэйт всё ещё стоял, испуганно глядя на него, но любопытство теперь явно преобладало над страхом.

— Любознательность — отличное качество для мага, — усмехнулся демон, взглянув на него. — Если у вас есть вопросы, я отвечу на них.

— Зачем вы это сделали? — выпалил Дуэйт.

— Если коротко, то для того, чтоб спутать карты Ротамону. Он — сущность чуждая вашему миру, однако пытается установить тут свои порядки и эти порядки мне не нравятся. Так что, считайте, что это между ним и мной. Ещё вопросы?

— Как он это сделал?

— Зловредная огненная магия. Как вам известно, она может передаваться на расстоянии только посредством агента, коими могут выступать как сущность или человек, наделённые магической силой через посвящение или клеймение, так и какой-либо предмет. В данном случае в качестве агента силы выступила мелкая монета, изготовленная из металла, которого на вашей планете нет, он завезён из космоса. Его физические свойства таковы, что на него может быть наведён ментальный луч, передающий действие огненного заклятия смерти. Именно потому, что этот предмет явно неуместен в этом мире, я его заберу.

— Ротамон вступил в союз с землянами? — спросил Дуэйт, но Кратегус покачал головой.

— Земляне тут совершенно не при чём. Он пытается заключить союз непосредственно с королём Ричардом, но тот колеблется. Он дал Ротамону задание уничтожить Беренгара с тем, чтоб проверить его надёжность и полезность. Пока мы этому помешали.

— Но он может попробовать снова?

— Если окончательно не провалить эту миссию Ротамона, то да.

— Как её можно провалить?

Демон улыбнулся.

— Вы мне нравитесь, Дуэйт, — заметил он. — Я вижу, что вы искренне преданы альдору и своему народу, и я нахожу это заслуживающим уважения. Позвольте пожать вашу руку!

Это было столь неожиданно, что Дуэйт растерялся и не успел понять, что происходит, как