– Вы принимаете меня за кого-то другого, – испуганно пролепетала Офелия.

Зловещий блеск во взгляде Фарука на миг потускнел, но тут же вспыхнул с новой силой.

– Вы рассказали мне совсем не то, что я хотел услышать, маленькая Артемида. Должно быть что-то еще.

– Вы хотели узнать тайну, скрытую в вашей Книге. Я вам ее открыла.

Деревянная спинка ее кресла снова затрещала под пальцами Фарука. Близость Духа Семьи так подавляла, что Офелия поняла: долго ей не выдержать. В ушах у нее стоял гул, в глазах двоилось, а в мозг словно вонзалось острое лезвие. Она пережила падение с лестницы, попытку удушения и остановку сердца, но все-таки возможности ее тела были не безграничны.

– Вы делаете мне больно, – твердо сказала она.

Фарук резко отпустил спинку кресла, и Офелия подумала: сейчас он ее прикончит. Вместо этого Дух Семьи отвернулся и начал медленно, методично крушить все предметы в комнате. Вазы, лампы, шкафы, каминные часы, кушетки, кальяны, бонбоньерки, шкатулки разлетались на тысячи осколков. Когда Фарук остановился, уцелели только стол и кресло Офелии.

– Что-то не так, монсеньор? – спросил тихий вежливый голос.

Это был референт, чей хрупкий юношеский силуэт вырисовывался на фоне дверного проема. Он с невозмутимым спокойствием смотрел на образовавшийся хаос. Никогда еще Офелия так не радовалась встрече с членом Паутины.

– Проводите маленькую Артемиду, – буркнул Фарук.

Он решительно отвернулся к стене, облепленной картинками, и стоял там, сжав кулаки. Длинные белые волосы скрывали его профиль. Офелия была уверена, что любого, кто в этот миг встретился бы с ним взглядом, он испепелил бы на месте.

Она кое-как замотала руку перепуганным шарфом и выбралась из огромного кресла. У нее подгибались ноги, но она не могла уйти, не убедившись, что добилась своего.

– Вы сдержите обещание? – спросила она.

Голова Фарука слегка качнулась, но он не обернулся.

– Какое обещание?

– Наш договор, монсеньор, – напомнила Офелия со всем терпением, на которое только была способна. – Вы согласились одобрить мой брак с Торном в обмен на чтение Книги.

Послышался шорох бумаги. Фарук достал из белого мехового плаща документ и стал снова читать его. Это длилось довольно долго. Офелия ждала решения с таким страхом, что перестала дышать.

– Выходите замуж за господина Торна, – наконец объявил

Фарук.

Днвушка облегченно вздохнула.

– Спасибо.

– Выходите замуж за господина Торна, – повторил он, по-прежнему не глядя на нее. – И передайте ему ваши способности. К завтрашнему утру он должен научиться ими пользоваться.

– Научиться ими пользоваться? – повторила ошеломленная Офелия.

– Ваше сообщение, – ответил Фарук, тщательно выговаривая каждый слог, – меня не удовлетворило. Есть что-то еще. Таким образом, вы исполнили условия договора лишь частично. Я поручаю вашему супругу исполнить их до конца к завтрашнему утру. Если ему это удастся, я его помилую. Если нет – приговор будет приведен в исполнение. Референт!

– Да, монсеньор?

– Позаботьтесь о том, чтобы мое решение было выполнено в точности. А теперь уходите.

Офелия пришла в ужас.

– Вы требуете невозможного! Моя экспертиза и так была достаточно полной! Торну никак не удастся стать профессиональным чтецом за одну ночь. Вы не можете…

– Я могу всё, – отрезал Фарук непререкаемым тоном, не допускавшим никаких возражений.

Но Офелия возразила:

– Вы лучше всех в мире знаете, каково это – лишиться памяти. Как же вы можете обрекать Торна на такую участь?

– Еще одно слово, маленькая Артемида, и он лишится ее немедленно. Уходите.

Офелия долго смотрела в спину Фаруку, потом на Книгу, лежавшую на столе… Но референт ждал ее, чтобы проводить к лифту. Он сообщил груму о решении Фарука, поручив тому распространить эту новость по всем этажам, затем учтиво поклонился

Офелии.

– Встретимся в тюрьме, мадемуазель. Я займусь формально-

стями.

Офелия была так потрясена, что не заметила, как задвинулась за ней позолоченная решетка и кабина, вздрогнув, поехала вниз. Девушка даже не замечала резких рывков, связанных, вероятно, с тем, что новичок-грум еще не научился управлять рычагом. Пока длился этот нескончаемый спуск, Офелия стояла, слепо глядя в пространство и чувствуя, как ею все больше овладевает невыразимый ужас.

Грум отодвинул перед ней решетку, и она вышла, механически переставляя ноги.

– Обуздывай свою силу.

Помедлив, Офелия обернулась и посмотрела на грума. Это был тот же самый человек, который поднимал на последний этаж ее и тетушку Розелину, и, однако, теперь она с трудом его узнала. Он держался за рычаг, так странно вывернув руку, будто в ней вообще не было суставов, а его губы кривились в странной, не подобающей его должности усмешке.

– Простите?

– Обуздывай свою силу, – повторил грум. – Я хочу сказать, не надо плакать. Что сделано, то сделано, а чему быть, того не миновать.

Он задвинул решетку, и лифт тронулся вниз, оставив Офелию в полном недоумении.

А однажды, в ярости, Бог совершил чудовищную глупость.

Хлопает дверь. С этого начинается воспоминание. Он мысленно пересматривает эту сцену несколько раз, снова слышит, как хлопает дверь, опять и опять, надеясь заметить какую-нибудь подробность, которая вызовет новый виток воспоминаний. Кто хлопает дверью? Он сам? Нет. Он наблюдает со стороны. Значит, кто-то другой.

Дальше.

Дверью хлопают очень сильно. В гневе? Да, воспоминание становится четче. Бог вне себя от гнева. Это он хлопает дверью. Что же рассердило Бога? Он не помнит.

Дальше.

Надо действовать последовательно, разрешая вопросы один за другим. Когда Бог хлопнул дверью – приходя или уходя? Ответ напрашивался сам: уходя. Да, теперь он ясно помнит. День, когда дверь захлопнулась, стал днем их разрыва. И после этого жизнь уже не была прежней.

Дальше.

Куда ушел Бог? Вышел ли Он откуда-то или, наоборот, вошел куда-то? Этого он не помнит. И, однако, чувствует, что это самое главное. Ему надо абсолютно точно знать, что находится за этой дверью.

Дальше.

Нужно подойти к воспоминанию с другого конца. Где он, Один, находится сейчас? Ответ опять-таки очевиден: в доме. Едва у него возникла эта мысль, как за ней потянулись образы. Осколки стекла на полу. Разбитые зеркала и окна. Разбросанные по полу ложки. Даже вода отключена. Почему? Что здесь произошло?