— Спать. Дальше двинемся ночью.

Язону не нужно было повторять дважды. Остальные еще не успели остановиться, а он уже спрыгнул с седла, свернулся калачиком на траве и закрыл глаза. Моропы после спуска на веревке и долгого пути тоже радовались отдыху. Вытянувшись на земле, они погрузили головы в траву и жевали ее даже во сне.

Было темно… Язону показалось, что он только что закрыл глаза, как его уже кто-то схватил за ногу стальными пальцами.

— Мы выступаем, — сказал Аханк.

Язон сел, энергично потянулся, хрустнув костями, и протер глаза, пытаясь отогнать сон. Накануне, выпив остатки ачада из своего бурдюка, он наполнил его водой; теперь он отпил немного воды, а остальное вылил себе на голову — здесь не было нужды экономить.

Они построились в колонну: впереди — Темучин, Язон — одним из последних. Аханк замыкал движение, и по его косым взглядам и обнаженному мечу было ясно, что он стережет Язона. Разведывательная группа превратилась в военный отряд, и кочевники, не нуждаясь больше в помощи бродячего жонглера, ждали от него только помех. В тылу отряда Язон не мог причинить никакого вреда, а если бы и попытался, его тут же убили бы. Он понимал это и старался ехать спокойно, всем своим видом выражая покорность.

Отряд двигался абсолютно бесшумно: даже когда они вступили в лес, не раздалось ни звука. Мягкими подушечками лап каждый мороп ступал в след, оставленный идущим впереди. Кожа не скрипела, металл не звякал — призрачными тенями скользили кочевники в пронизанной дождем тишине.

Деревья расступились, и Язон увидел, что они выехали на поляну. Неподалеку виднелся свет и смутно угадывались очертания какого-то здания. Все так же молча, воины повернули вправо и единой линией двинулись к строению. Они уже были в нескольких метрах от него, когда внезапно появился прямоугольник света — кто-то открыл дверь — на освещенном фоне четко выделялся силуэт человека.

— Этого взять живым, остальных убить! — выкрикнул Темучин, и, прежде чем он закончил, воины бросились вперед.

Человек в проеме с хриплым криком отпрянул назад, пытаясь закрыть дверь. Трое воинов сбили его с ног и, упав вместе с ним, остались лежать неподвижно. Язон, который как раз слезал с моропа, удивился, почему они не встают, но тотчас получил ответ. Еще пять кочевников метнулись к проему, натягивая луки. Двое, припав на колено, а трое, стоя во весь рост, разом послали в открытую дверь пять стрел, потом — еще раз… Когда подошел Язон, воины уже ворвались в здание, и он вбежал следом.

Схватка почти закончилась, и небольшую, похожую на амбар комнату заполнила смерть. Жуткую сцену освещал неровный огонь свечи. Перевернутые столы и стулья были свалены в кучу, а рядом лежали мертвые и умирающие. Седой человек со стрелой в груди громко стонал, воин Темучина наклонился и коротким ножом перерезал ему горло. Послышался треск, и здание задрожало — это с тыла ворвались остальные кочевники.

Только один человек оставался в живых и продолжал сражаться — тот самый, что стоял в дверях. Высокий, с густой копной волос, в грубой домотканой одежде, он, отступив к стене, орудовал огромной дубиной. Убить его было нетрудно — хватило бы одной стрелы, но кочевники, выполняя приказ, старались захватить этого человека живым, но никак не могли к нему приблизиться. Один воин сидел на полу, держась за ногу, второй был обезоружен на глазах у Язона — его меч со звоном отлетел в сторону.

Язон решил, что может помочь. Быстро оглядевшись, он заметил у стены полку, на которой стояла лопата с длинной ручкой — как раз то, что ему было нужно. Схватив ее, он уперся коленом в середину рукоятки, та согнулась, но не сломалась — дерево оказалось хорошо выдержанным.

— Я возьму его! — крикнул Язон, подбегая к сражающимся.

Он немного опоздал, дубинка попала одному кочевнику по руке, сломав кость и выбив меч. Язон занял место раненого и сделал обманный выпад, как будто собираясь ударить противника по ногам. Тот быстро опустил дубину. Раздался треск… Используя силу ответного удара, Язон взмахнул лопатой и сделал выпад в голову. Противник парировал удар, но при этом вынужден был отступить от стены, и стоявший рядом Аханк ударил его плашмя мечом по голове. Крестьянин охнул и упал без чувств.

Язон отбросил лопату и подобрал дубинку. Она была сделана из крепкого, гибкого дерева и стянута железными кольцами; в длину дубина достигала почти двух метров.

— Что это? — спросил Темучин, внимательно следивший за ходом схватки.

— Дубинка из дерева. Простое, но надежное оружие.

— И ты умеешь им пользоваться? Ты говорил, что ничего не знаешь о жителях низин.

Вождь говорил спокойно, но глаза его полыхали огнем, и Язон понял, что сейчас в этой комнате может стать одним трупом больше.

— Я и теперь ничего о них не знаю. Я научился владеть этим оружием дома. Там… у меня на родине каждый умеет обращаться с дубинкой.

Он не стал добавлять, что речь шла не о племени пиррян, а о его родной планете Поргорсторсаанд на другом конце Галактики. В аграрном обществе, разделенном жесткими сословными перегородками, оружие могли иметь только военные и представители аристократии. Но нельзя запретить человеку пользоваться палками, если он живет в лесу. И с дубинкой умел обращаться каждый житель планеты, а Язон одно время даже был признан чемпионом в применении этого немудреного, но весьма эффективного оружия.

Удовлетворенный ответом, Темучин отвернулся, а Язон, помахав для удовольствия дубинкой и проделав пару приемов, принялся изучать обстановку. По всей видимости, они ворвались на ферму: кругом валялись сельскохозяйственные орудия и продукты крестьянского труда. Здесь же содержалась скотина, которую кочевники перебили, как только ворвались в здание. Все приказы вождя понимались буквально и исполнялись немедленно: если Темучин сказал: «Убить!» — значит, в живых не останется никто.

Язон тут же получил подтверждение своим мыслям. Кочевники уже вовсю грабили ферму, и один воин, перевернув в поисках добычи какой-то ящик, обнаружил под ним младенца. Очевидно, ребенка спрятали в последнюю минуту, надеясь уберечь от гибели. Не моргнув глазом, варвар пронзил маленькое тельце мечом. Язон постарался сделать вид, что для него это обычное зрелище, но в душе содрогнулся от ужаса.

— Свяжите пленного и приведите его в чувство, — приказал Темучин, очищая от пыли упавший на пол кусок жареного мяса.

Связав крестьянину руки за спиной, его прислонили к стене и стали обливать водой. Когда после третьего ведра он так и не пришел в себя, Темучин накалил в пламени свечи кончик ножа и прижал к руке пленника. Тот дернулся, застонал и открыл глаза.

— Ты говоришь на меж-языке? — спросил Темучин.

Крестьянин быстро заговорил на непонятном языке. Вождь внимательно выслушал его и сильно ударил по свежей ране. Крестьянин пронзительно вскрикнул и опять сказал что-то на том же языке.

— Глупец, не умеет говорить на нормальном языке, — констатировал Темучин.