Размышляя об этом, Грейс с удивлением обнаружила, что дрожит. Перевернув страницу «Калифорниан», она просмотрела статью, написанную каким-то самоуверенным дилетантом. Что-то о микротриггерах пре– и посттравматических реакций, с длинным списком «измов»…

Крики на лужайке заставили ее поднять голову.

Он был там.

Позолоченный, спина прямая, красивое лицо искажено яростью.

Не смея пошевелиться, психотерапевт смотрела, как Дион Лару пнул подошву сандалии своей жены, которая уже проснулась и смотрела на него широко раскрытыми глазами. Аша села. На ее лице появилось паническое выражение, и Лару обратил свой гнев на Лили, которая теперь держала ребенка на руках. Он тыкал в нее пальцем. Что-то рычал. А потом начал размахивать руками, ругая ее, – пародия на язык глухонемых.

Младенец, до этого момента пребывавший в прекрасном настроении, сморщил личико, побагровел и заплакал. Дион вырвал его из рук Лили – так резко, что голова малыша дернулась вперед, а затем назад. Чуть сильнее – и у ребенка будут проблемы в школе, когда он вырастет.

Малыш заплакал сильнее. Лару смотрел на него, словно это было насекомое.

Задумал что-то ужасное? Неужели Грейс придется вмешаться? Настоящая катастрофа!

Доктор приготовилась выскочить из своего укрытия под деревом. К счастью, Самаэль сунул ребенка в дрожащие руки матери. И набросился на нее с руганью, размахивая кулаком, словно дубиной.

Они были слишком далеко, чтобы разобрать слова, но строчки воображаемого диалога, словно субтитры, проплывали в мозгу Грейс.

Ты заснула? Отдала ребенка ей?!

Это твоя обязанность, а не ее!

Она разговаривала с ним знаками, дура! Когда мы ей это разрешили?

Аша опустила голову. Лару хлопнул себя ладонями по бедрам, выпрямился и посмотрел на обеих женщин.

Ребенок заплакал сильнее.

Мужчина шагнул вперед и занес кулак, а его жена поспешно закрыла ладонью рот младенца.

Дион стоял над ней и ждал – наследный принц нового поколения.

Аша Лару прижала малыша к груди, протянула руки вперед и склонила голову.

Прости меня, ибо я согрешила.

Муж посмотрел на униженную позу жены и что-то рявкнул, а затем повернулся к Лили и с силой пнул ее в незащищенную лодыжку. Аша поморщилась. Лили никак не отреагировала.

Лицо Лару помрачнело. Он стал раскачиваться на каблуках, а его пальцы барабанили по бедрам.

Потом он снова занес ногу.

Грейс решила, что пора действовать. Но вмешиваться не пришлось, потому что Лили повторила смиренный жест Аши.

Автоматически, ничего не чувствуя, подумала психотерапевт.

Дион, видимо, думал так же, потому что снова ударил, на этот раз сильнее.

Лили сложилась пополам, почти уткнувшись лицом в траву, и это, видимо, было правильной реакцией, потому что Лару повернулся к женщинам спиной и с гордым видом пошел через «Парк Острова обезьян».

Он направился в противоположную от Грейс сторону, и теперь она увидела слабые отблески солнца на черном автомобиле, хаотичными треугольниками и четырехугольниками просвечивавшем через зеленую листву.

«Приус» был припаркован рядом с парком. Блейдс не слышала, как он подъехал.

Нужно быть внимательнее.

Грейс наблюдала за домом еще два дня – и не зря, потому что ей удалось выявить закономерность.

Утром Уолтер Спорн и Дион Лару придерживались примерно того же графика: их машины по отдельности выезжали с Эйвелина-стрит и поворачивали на север, причем первым всегда был «Приус» Спорна. В первое утро их разделяло лишь десять минут, и Блейдс последовала за Лару. Она не удивилась, когда тот направился к строительной площадке на Сентер-стрит и припарковался с нарушением правил за машиной Уолтера.

Спорн, ждавший босса, вышел из машины и открыл замок на воротах, а когда оба вошли на территорию, снова запер его. Обойдя выпотрошенный дом справа, они исчезли на двадцать четыре минуты. За это время коп из дорожной полиции Беркли оставил штрафные квитанции на нескольких машинах, пропустив «Приусы».

У принца были связи.

Лару появился первым, как всегда, самодовольный, а за ним вышел Уолтер с каким-то дешевым портфелем в руках. Потом они разделились. Дион поехал назад, в направлении Эйвелина-стрит, а его подельник – на восток. Грейс решила проследить за Спорном.

Он проехал несколько кварталов и остановился в районе, состоявшем из обшарпанных многоквартирных домов, а потом, не выходя из машины, достал телефон. Через несколько секунд из трехэтажной развалины, облицованной синей штукатуркой, выскочил молодой человек – студент или один из тех парней, которые вечно шатаются в университетском городке. Перед домом была табличка с указанием арендной платы за неделю, месяц и год.

Чуть за двадцать, белый, с разноцветными дредами – от бронзового до черного. Красные шорты до колен, мешковатая зеленая футболка с надписью «Свободу Палестине», высокие кеды на босу ногу. Нервный парень – три раза посмотрел в обе стороны, прежде чем перейти улицу без машин. Почесывается, глаза непрерывно бегают.

Психотерапевт, стоявшая за полквартала от них, смотрела, как Спорн передает Дредастому портфель. Прозвучали какие-то слова. Дредастый что-то сунул в мясистую ладонь Уолтера.

Ага, вот и альтернативный источник финансирования для махинаций Лару! Заброшенная строительная площадка прекрасно подходит для хранения наркотиков. Или оружия. Или того и другого.

Дион не только облапошил городские власти, продав дом, а затем получив контракт на его реконструкцию, но и обеспечил себе бесплатный склад.

А его подручный продает наркотики среди бела дня. Завидная самоуверенность.

Спорн уехал, а парень с дредами некоторое время щипал свое лицо, раскачивался на пятках и чесал голову, держа портфель так, как Аша и Лили держали ребенка. Наконец он перебежал улицу и скрылся в синем здании.

Наркоман со стажем, а по необходимости еще и дилер. Возможно, часть амфетамина все же попадет к его клиентам.

* * *

На второе утро Грейс не поехала за «Приусами», которые вынырнули с Эйвелина-стрит с интервалом в пятнадцать минут, а продолжила наблюдение.

Пока у нее сложилось впечатление, что в большом кирпичном доме больше никто не живет – секта Лару еще окончательно не сформировалась? – но уверенности в этом не было.

Если б не сцена в «Парке Острова обезьян», доктор Блейдс никогда не узнала бы о женщине и ребенке, так что теоретически Лару мог содержать целый гарем. Но день наблюдения убедил ее, что в доме, скорее всего, жили только он сам, Спорн, Аша и Лили.

И бедный малыш.