Просто потрясающая женщина!

Разве мог я после такого описания отказаться от перехода через какой-то там Лариг-Гру и навеки признать свое поражение перед достопочтенной миссис Мюррей из Кенсингтона?

2

Итак, я вышел вечером из Инвернесса и направился в Авьемор. Дорога привела меня в безлюдный район холмов и вересковых пустошей. Я постоял в голой, безлесой долине Финдорн, полюбовался на закат солнца, затем поднялся на перевал Слодх-Вуик. Мне не понравилось это мрачное, продуваемое холодными ветрами место — настоящее логово дикого вепря.

Я подумал, что, наверное, и сама миссис Мюррей из Кенсингтона устрашилась бы при виде этой тянущейся на многие мили пустынной дороги. Но тем не менее тронулся в путь. Вокруг высились сплошные холмы и горы, их склоны были устланы коричневым увядающим вереском. Мое приближение спугнуло тетерева, он с шумом вспорхнул и, раскинув неподвижные крылья, перелетел дальше на пустошь. Я шел и наблюдал, как закат крадется по узким горным гленам. Добравшись до Авьемора, я направился к ближайшей гостинице в охотничьем заповеднике.

Там мне рассказали, что где-то на середине Лариг-Гру, примерно на двадцатой миле, есть маленькая хижина — ее построил охотник на оленей. Если мне повезет и хозяин окажется дома, то я смогу в ней заночевать. Это меня обрадовало, ведь, воодушевленный подвигами достопочтенной миссис Мюррей, я уже смирился с перспективой провести ночь под открытым небом.

Перед сном я заново упаковал припасы, которые закупил для своего похода, и, прихватив карты, отправился в постель. Вот что мне удалось выяснить о Лариг-Гру.

«Ни один горный перевал в Шотландии не сравнится с Лариг-Гру», — писал мистер Сетон Гордон.

«Это один из самых величественных и самых диких перевалов горного хребта Каирнгорм, — вторит ему мистер Мюирхед и добавляет: — На всем пути следования вы не найдете ни дома, ни гостиницы, ни какого-нибудь укрытия».

«Это самый протяженный из всех однодневных маршрутов Хайленда», — заключает мистер Бейдли.

Сорок миль! Серьезное испытание, правильнее сказать — безумная авантюра для человека, который не совершал длительных пеших переходов со времен Первой мировой войны. Однако перед глазами у меня возник образ неукротимой леди в красной кожаной шапочке, подбитой темным мехом, и тартане, «какую носили горцы из 42-го пехотного полка». Он поднял мне настроение и укрепил мой дух. С тем я и заснул,

На следующее утро меня разбудили звуки волынки. Я выскочил из постели и подошел к окну. Моим глазам предстала неожиданная картина: самый живописный горец из всех, что я видел за долгое время, медленно прохаживался по лужайке под окнами и наигрывал «Вставай скорее утром». Его массивные башмаки оставляли темные следы на росистой траве. На горце были голубой боннет, желтовато-коричневая куртка и килт с мюрреевской тартаной.

За спиной его виднелся зеленый лес Ротимурхус, все еще окутанный утренним туманом (клочья тумана на верхушках сосен издалека напоминали компанию старых ведьм в причудливых лохмотьях). Дальше, за лесом темнело нагорье, окружавшее Глен-Мор, а справа высилась сумрачная горная гряда Каирнгорм. Стекавшие по ее склонам реки и ручьи легко угадывались по длинным извилистым полосам тумана, который в этот ранний час стоял над водой. Облака, собравшиеся за ночь на горных склонах, еще не успели рассеяться и продолжали висеть в воздухе, подобно пороховым дымам от былых сражений. Воздух был напоен осенней сладостью и запахами сырой земли, хотя в нем уже ощущалась морозная свежесть.

Внезапно волынка смолкла — бодрый марш завершился на высокой ноте, которая затем перешла в стон недорезанной свиньи. Я терялся в догадках: откуда взялся этот волынщик? Может, какой-нибудь эксцентричный вождь местного клана развлекался, играя утреннюю побудку для постояльцев отеля? Или это сам хозяин гостиницы?

Пока я пытался установить личность волынщика, который казался мне смутно знакомым, тот увидел меня у окна и радостно поприветствовал. Да это же гостиничный портье! Опережая события, мои мысли устремились к тому мгновению, когда придется с ним прощаться и что-то оставлять «на чай». Мыслимо ли сунуть жалкую мелочь человеку с такой роскошной внешностью! Правильнее уж расплатиться с ним при помощи кинжала.

После завтрака я вскинул на плечо рюкзак, покрепче сжал свой ясеневый посох и зашагал к выходу. Неловко маневрируя в толпе рыболовов, игроков в гольф и автомобилистов, я чувствовал себя Христианом из знаменитого «Пути паломника». Вскоре мы с достопочтенной миссис Мюррей из Кенсингтона уже шагали по дороге, ведущей к Лариг-Гру.

Если смотреть на Лариг-Гру из Авьемора (то есть с расстояния в семь с половиной миль), то при определенном освещении он напоминает ад — такой, каким его себе представляли итальянские художники раннего Возрождения. Это огромная расщелина в массиве Каирнгорм: страшная, темная, с крутыми склонами. При взгляде на перевал возникает мысль: если где-нибудь и еще и можно встретить дракона, то наверняка здесь.

Лариг-Гру является самым протяженным горным перевалом Великобритании. Восемь миль его пролегают на высоте 2 тысячи футов над уровнем моря, причем местами высота достигает 2800 футов. Раньше считалось, что его название переводится как «Мрачный перевал». Однако позже гэльские исследователи вроде бы доказали, что подобное толкование ошибочно, и слова «Лариг-Гру» означают что-то другое — что именно, я запамятовал. А впрочем, подозреваю, они и сами толком не знают.

Направляясь к мосту Койлум-Бридж, я отметил, что утро выдалось замечательное. Солнце сияло вовсю, и если бы мы находились в Англии, я нисколько бы не сомневался, что и день будет таким же хорошим. Но в шотландском Хайленде многообещающее утро, как правило, заканчивается дождем.

По дороге я набрел на дом — последний, который мне предстояло увидеть на протяжении ближайших двадцати миль. Прости-прощай, цивилизованный мир! Я решительно свернул на заросшую травой тропу, которая проходила через небольшую рощицу и дальше вела вверх в нужном мне направлении.

Примерно через шесть миль я почувствовал, что дыхание у меня сбивается. Рюкзак, который почти ничего не весил на старте, странным образом превратился в неподъемную гранитную плиту.

Тропа неуклонно поднималась вверх по склонам голых холмов. Солнце куда-то спряталось, зато взору предстало плотное скопление облаков, наползавших на верхушки гор. Оглядываясь назад, я видел далекий, окутанный голубой дымкой Стратспи. Временами туман рассеивался, и тогда в просветы проглядывали симпатичные белые домики.

С наслаждением упал я в мягкий вереск и позволил себе немного отдохнуть: лежал и жевал припасенный бутерброд. Передо мной был вход на Лариг-Гру.

Тем временем тучи все темнели и сгущались. Когда я вступил на узкую каменистую тропу, тянувшуюся вдоль горного склона, пошел легкий дождик. Горизонт заволокло облачной завесой, и я шел, полностью доверившись тропе. Она извивалась, огибая огромные валуны и мелкие обломки, которые свалились с вершин во время бури, да так и остались лежать у подножия холма. Надо признать, что такая комбинация — дождь и туман — никоим образом не улучшила моего настроения. Я находил, что Лариг во время дождя представляет собой весьма унылое зрелище. Мне казалось, что окружающий полумрак засасывает меня и превращает в сумрачную тень. Перед глазами стояла безотрадная картина — одинокая, потерянная душа с трудом бредет по бескрайним просторам чистилища.