Устранение из системы государства (общества) властного парламента создало не просто уникальную «коррупционную среду», но и обозначило вектор криминального развития го­сударства, всех его органов (структур) власти. Это обозначи­ло новый этап в развитии этих процессов, органически впле­тающихся в ткань этих властных институтов. Коррупция и в целом криминализация государства приобрели огромный размах и силу. Все можно было купить — любую должность, любое предприятие, совершить любое преступление и ос­таться безнаказанным — при условии, что есть чем платить. Россия стала Клондайком для международных авантю­ристов, для которых открыты были все двери для делания «быстрых» денег в огромных масштабах. Она стала также «большой стиркой» — страной, с наиболее благоприятными условиями для «отмывания денег», приобретенных сомни­тельными операциями в разных концах света.

Российские нувориши, едва появившись на Западе, не способные к законной деятельности в условиях хорошо отлаженных правил рыночной экономики, немедленно по­пытались практиковать те же методы, которые сделали их супербогатыми людьми в России. И конечно же, так же не­медленно попали в поле зрения правоохранительных орга­нов. И, наконец, западные лидеры забили тревогу по поводу коррупции в России, которая стала угрожать уже их благо­получию. В сентябре 1993 года Билл Клинтон в телефон­ном разговоре с Ельциным прямо сказал, что он обеспокоен масштабами коррупции в России, и потребовал объяснить, почему Россия не принимает антикоррупционное законо­дательство и почему она не ратифицировала целый ряд ме­ждународных Конвенций в этой сфере. Речь, в частности, идет о следующих международных актах: Европейская кон­венция об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности (7 мая 1999), Европей­ская конвенция об экстрадиции (7 ноября 1996), Европей­ская конвенция о взаимной правовой помощи по уголовным делам (7 ноября 1996), Конвенция по борьбе с коррупцией (27 января 1999).

Судя по сообщениям печати, Клинтон подверг Ельцина «подробному допросу на тему коррупции в России». Эта проблема была центральной также в ходе визита в Моск­ву первого заместителя государственного секретаря США Строуба Тэлботта, который назвал это российское явление «тотальной коррупцией». Он, в частности, заявил, что «если эти процессы не взять под контроль, то под вопрос ставится не только жизнеспособность российской экономики, но и ле­гитимность российской системы власти(См.: Газета «Се­годня», 11 сентября 1999 г.)

Такое же мнение высказал глава банковского комитета Палаты представителей США Джим Лич, только в более конкретных выражениях: «Преступные синдикаты контро­лируют 40% экономики России и, возможно, половину бан­ковского капитала, хотя, по оценкам других источников, эти цифры еще больше. В России воровство превосходит инвести­ции, порождая отрицательный рост экономики и разочаро­вание в обществе». (Там же.) Ранее Лич внес инициативу проведения в конгрессе слушаний по коррупции в России с целью «заморозить» финансовую помощь, в том числе по линии МВФ и Мирового банка (после известного скандала, когда переведенные деньги в 5,3 млрд долларов, в качестве очередного транша МВФ в Россию, бесследно «раствори­лись»; это произошло накануне «дефолта» 1998 года). Кон­грессмен Лич тогда потребовал даже заблокировать счета российских компаний.

Такой была «картина» в стране в конце правления Ель­цина, вскоре после того, как премьером стал Владимир Путин. Забегая вперед, отметим, что по мнению целого ряда авторитетных экспертов по рассмотренной «теме» и специальных исследований, например фонда «Индем» (Г. Саттаров), за годы правления президента Путина корруп­ция в России возросла многократно и стала нормативным явлением на всех уровнях власти. Но корни этого явления были органически заложены ранее, до путинского прихода в Кремль.

Своего рода теоретическим завершением конца ли­беральных ценностей в российском варианте явилось опуб­ликование на третий день после «победы» ельцинистов в «Известиях» Голембиовского письма «властителей» духов­ности — более 40 писателей, поэтов, актеров, драматургов и иных деятелей культуры, ставших близкими и «родными» ельцинской шпане. Это письмо, как оказалось, направили еще раньше, чем Кремль совершил свое злодеяние. Среди них и такие знаменитые: Лихачев, Окуджава, Гранин, Де­ментьев, Астафьев, Ахмадулина, Нагибин ... По стилистике письмо напоминает письма «интеллигенции» в поддержку расстрелов Бухарина, Зиновьева и других — в 36—37 го­дах: «Нам очень хотелось быть добрыми, великодушными, терпимыми... Хватит говорить! Пора научиться дейст­вовать. Эти тупые негодяи уважают только силу...» Ну и дальше — «рекомендации» Ельцину, которые он исполнил: разгон Съезда народных депутатов, Верховного Совета и Конституционного суда, запрет СМИ — сторонников Зако­на, цензура, побоище на улицах Москвы, роспуск предста­вительных органов власти по всей стране, сосредоточение всей полноты власти в руках «доброго царя Бориса» и др.

А их более открытые сторонники «царя Бориса», уже буквально копировали идеи и методы сталинского террора 30-х: «Раздавить гадину/» — такими лозунгами пестрели их плакаты над ликующими толпами сторонников Ельци­на, похоронщиками либеральных ценностей в России. Но ни они, ни их тупоголовые лидеры, ни эти самые дворцо­вые писатели и поэты вместе с режиссерами, охотно позво­лившие сделать из себя холуев-пустышек кремлевского чи­новничества, тогда, видимо, даже не подозревали об этом. Однако для народа именно это событие — расстрел Пар­ламентского дворца, пылающее здание Верховного Совета, расстреливающие мирных демонстрантов танки, орущие от восторга ельцинисты-неандертальцы — мощно запечатле­но в сознании с либеральными ценностями: «Нет, никогда эти идеи не получат у него одобрение». Так и произошло, их приходится насаждать уже уловками и отказываться от их содержательной части — это и произошло, спустя 15 лет, ко­гда даже сами эти «Гайдары» и «Чубайсы» стали на «патрио­тические» позиции. А Путин — тот вообще в полном объеме использовал аргументы сторонников Верховного Совета в критике ельцинского Кремля.

Вспоминается исторический эпизод при коронации На­полеона Бонапарта. Столкнувшись лицом к лицу в зале со старым республиканцем эпохи Робеспьера, Сен Жюста и Дантона, Наполеон спросил: «Как вам, сударь, нравят­ся торжества?» — Очень хорошо, Ваше Величество! Жаль только 300 тысяч французов, которые погибли, чтобы сде­лать невозможными подобные торжества»,— был ответ.

...Горько сознавать совершенную нелепость происходя­щего, когда даже относительно узкий слой просвещенных людей не понимают сути либеральных ценностей, сводя их к противоположному — наделению президента царскими полномочиями при отсутствии всякого противодействую­щего ему инструмента — парламента. Со времен Вольтера многие поколения самых талантливых, образованных лю­дей, часто преследуемые властями, формировали основы либеральных доктрин, в основе которых права и свободы человека, которые обеспечиваются устройством государст­ва. Соответственно, три власти — законодательная, испол­нительная и судебная — действуют на равных друг с другом, подчиняясь Закону, устанавливаемому парламентом. Одна­ко даже при такой системе власти граждане имеют право на выступление против власти с целью ее свержения, если она нарушает Закон или посягает на права Наро­да как Верховного Суверена... Мне предельно ясно, что отныне, после 3—4 октября 1993 года, величайшим идеям либерализма в России нанесен смертельный удар. Ни один из будущих российских правителей, если только он рас­считывает на поддержку народа, далее не будет выступать с либеральных позиций — они убиты вместе с российской парламентарной демократией.