— Пора собраться! — вдруг воскликнуло облако. — А то можно везде опоздать! Тут фонтаны и горы, фонтаны и горы, клайдис, кастордан…

Оно умолкло так же внезапно, как заговорило, содрогнулось всем своим невесомым бесформенным телом и снова превратилось в косматого дикаря, с пришествия которого начались его гастроли в Мохнатом доме.

Кисет с Кель-круальшатом остался валяться на полу, отчасти распотрошённый, на радость будущим гостям. Сам же дикарь утратил к нему всякий интерес. Видимо, и правда, пресытился. Стоял, переминаясь с ноги на ногу и озирался по сторонам. Сивые космы до пояса, всклокоченная бородища, роскошные мускулы, леопардовая шкура на бёдрах — ай, красота. Хоть сейчас в кино снимай.

— Дубины тебе не хватает, — заметил я.

Дикарь растерянно посмотрел на свои пустые ручищи. Потом на меня. Внезапно стукнул себя кулаком по лбу и оскалился в просветлённой улыбке.

— Вот и ответ на мой главный вопрос! — провозгласил он. — Мне не хватает дубины, вот в чём суть вечной трещины между мною и жизнью. Спасибо, учитель. Теперь я знаю, что делать!

И, невежливо стряхнув меня с подоконника, чтобы не загораживал путь, выпрыгнул в окно.

Я уже не раз замечал, фраза «теперь я знаю, что делать» предшествует самым диким и нелепым поступкам в жизни сказавшего. И во сне, и наяву, один чёрт.

А мне, конечно, пришлось прыгать следом, бормоча заклинание, позволяющее не переломать ноги, и всем сердцем надеясь, что не перепутал его слова.

Вроде не перепутал. По крайней мере, остался цел.

Если по уму, то преследовать сновидца — самое нелепое занятие, какое только можно выдумать. Потому что, во-первых, человек, который видит сон, не связан вообще никакими ограничениями, кроме причуд собственного сознания. Он может изменять свой облик хоть ежесекундно, а передвигаться любым способом, какой взбредёт в голову, полёты на сверхзвуковых сияющих драконах включены. И просто исчезнуть тоже может — в любой момент. Гадай потом, проснулся он у себя постели или просто увидел во сне что-нибудь более интересное, чем площадь Мохнатого дома и отходящая от неё Сияющая улица, по которой сейчас вприпрыжку бежал мой дикарь. Умничка, ни во что не стал превращаться, все бы так! И мне удобно, и прохожим радость. Всё-таки в таком виде себе мало кто снится. Я, во всяком случае, никогда прежде не видел, чтобы по Ехо носились завёрнутые в шкуры косматые гиганты.

Бегаю я не очень быстро, поэтому почти сразу безнадёжно отстал. Мои шансы на успех, и без того ничтожные, стремительно таяли с каждым метром. Впрочем, я успел заметить, как дикарь свернул в переулок Гвоздей и Грёз, который упирается в Мокрую площадь, названную так в честь фонтана, бьющего в её центре, то ли плохо отрегулированного, то ли нарочно, для смеху сконструированного таким образом, чтобы напор струй время от времени становился слишком мощным, и холодная пенная вода окатывала всё вокруг, включая тротуар, стены ближайших домов и зазевавшихся прохожих. Окрестная детвора от подобных событий всегда в восторге, их отсюда палкой не прогонишь, зато скучные взрослые, включая меня, предпочитают обходить Мокрую площадь стороной, хотя это неплохой способ срезать путь, если идешь к реке.

Но сегодня купания, похоже, было не миновать. Потому что к тому моменту, как я добежал до Мокрой площади, объект моего преследования подпрыгивал в самом центре фонтана, издавая ликующие вопли, столь громогласные, что жители соседних домов встревожено высунулись из окон, хорошо хоть не выпал никто.

Дикарь был мокр насквозь; общее убеждение, будто вода не мочит сновидцев — одно из бесчисленных заблуждений, порождённых склонностью человеческого ума к обобщениям. Просто многие неоднократно видели, как спящие заходят в реку, а потом выбираются оттуда на берег в совершенно сухой одежде. Но как и всё остальное происходящее со спящими, это просто вопрос внимания и осознанности. Если человеку приснилось, что он упал в воду, мы тоже увидим его промокшим, а если он, дав волю воображению, принял реку за радужную дорогу, уводящую на небеса — ну, извините. Не получилось.

Но тут было ясно, что дикарь соизволил увидеть во сне наш фонтан и совершенно сознательно в него плюхнулся. И обрёл в его бурных водах прельстительное сокровище — суковатую дубину, да такую огромную, что едва удерживал её двумя ручищами сразу.

Впрочем, возможно дубина появилась раньше, и ее счастливый обладатель полез в фонтан просто от избытка чувств. Ну или решил обмыть приобретение в соответствии с дикими обычаями своего дикого племени, откуда мне знать. Факт, что моя идиотская реплика про дубину возымела последствия и принесла почти мгновенный результат. Сновидец выслушал добрый совет, восполнил недостачу и был теперь счастлив. Просто отличный получился у него сон, всё-таки в этом деле радость превыше смысла.

Как по мне, именно она и есть смысл.

Я пялился на это духоподъёмное зрелище в компании жильцов окрестных домов и крайне немногочисленных зевак до тех пор, пока дикарь не решил, что хорошего понемножку, и исчез. Скорее всего, просто проснулся. Обычно так и бывает.

Я подошёл поближе к фонтану, чтобы убедиться, что спящий именно исчез, а не превратился, скажем, в маленькую рыбку. В этом смысле, за ними глаз да глаз. И, конечно, по закону подлости, именно в этот момент напор струй резко возрос, и меня окатило с головы до ног. Второй раз за этот бесконечно долгий день я убедился, что зима — это всё-таки очень холодное время года. Даже такая тёплая, как выдалась у нас в этом году. Несколько секунд стучал зубами, пока не сообразил, что искусство Тёмного пути словно бы специально создано для подобных ситуаций. Раз, и ты уже в волшебном мире горячих бассейнов, меховых одеял и тёплых носков.

Впрочем, носки и одеяла мне не понадобились. Плюхнувшись в бассейн с горячей водой, я сразу согрелся. Минус тут был только один: покинуть это райское место по собственной воле практически невозможно. Единственным веским аргументом могла бы стать перспектива перебраться прямо в мягкую постель. Но до этого счастливого момента мне было так далеко, что лучше даже не мечтать. Нет в Мире никаких мягких постелей. Выдумки и сказки. Не бывает. Цыц!

«Макс, ты сейчас где?» — спросила Меламори.

«Не поверишь, но в собственной ванной. Сейчас поднимусь».

«Надо же. А мне показалось, ты собирался работать».

«А я уже поработал. Искупался в фонтане на Мокрой площади и пришёл домой греться. Как там Малдо?»

«Дрыхнет, что ему сделается. Забудь о нём, у тебя новая гостья, лучше прежних. Совершенно прекрасная! А что по полу на карачках ползает, мыча, так красивой женщине ещё и не такое с рук сойдёт».

«А. Спящая? В гостевой спальне? Ну, где мы все вместе сидели?»

«Ничем тебя не проймёшь. Я-то надеялась сделать сюрприз».

«И сделала. Я очень рад. Сейчас оденусь и прибегу».

«Одеваться как раз не обязательно, — заметила Меламори. — Леди тоже не сказать чтобы очень уж тщательно одета».