чтобы её оживили. – Сверкнул глазами что-то задумавший Модест. Отчего у Ильи появилось нехорошее предчувствие, со всеми своими симптомами, предваряющими то, что всегда имеет последствия.

В чём Модест был прав, так это в том, что в этих питейных заведениях, люди очень отзывчивы к просьбам и не только знакомых, но даже совсем незнакомых и посторонних людей, чьи мольбы никак не могут быть пропущены мимо ушей слышащих, но в основном видящих. И эти просьбы всегда находят отклик в душах этих филантропов, которые всегда прямы и нечего рожу отворачивать, когда он определенно видит и чувствует, что она кулака просит. И ведь, что интересно, так это то, что все присутствующие здесь, в общем, особыми желаниями не изобилуют и в основном просят одного из двух, либо же добавки, либо же разбавки, ну а уж чего, не слишком уж и важно. И хотя местная публика действительно местами напрашивалась, как на комплимент, так и на комплиментацию, всё же она имела право на свои горизонты счастья. И хотя они сейчас пересеклись, нечего к ним примешивать свои.

Илья заявил Модесту, что он, пожалуй, отлучится в одно место, где спасибо, конечно, но его помощь не нужна. После чего он, насколько ему позволяла его усидчивость, своим скорее строгим, чем стройным шагом, двинулся в туалет. Между тем, посещение туалета в подобного рода заведениях, часто сопряжено с непредвиденными опасностями, так что вопрос по прибытию оттуда: «Как, удачно сходил?», – не будет неуместным. Но вернувшегося обратно Илью, об этом никто не спросил и не потому, что Модест такой весь из себя, сам себе на уме и совсем не волнуется за него, ведь в этом случае ему придётся одному оплачивать предъявленный для оплаты счёт, а потому что его не было на месте. И Илья, бросив рассеянный взгляд по сторонам и, не обнаружив этого заносчивого Модеста, решил, что лучше всего будет не мотаться с места на место, что приведёт ещё к большей неразберихе, а присев обратно на своё место, тем самым занять более выгодное положение наблюдателя, которое скорее приведет к искомому результату.

Ну а чем ещё замечательны подобные места, так это тем, что даже если ты в желании провести спокойный вечер, заняв самый дальний столик, в одиночестве, под соответствующий пивной напиток, пустился по безбрежным просторам своей памяти, то ты так или иначе, всё равно, в конце концов, придёшь к своему берегу и обязательно, либо найдёшься, либо же будешь найден теми, кому до тебя, как оказывается, именно сегодня, есть дело. И не успел Илья и парочки кружек замахнуть, как вихрь событий захлестнул его и он даже и не заметил, как оказался не только найденным Модестом, но и к тому же оказался в кругу его новых, очень гарных знакомых, которые даже не вооруженным глазом было видно, не отличались умеренностью в питии, которое, в свою очередь, вело к чрезмерному выражению восторженности их чувств, которые время от времени, находили выход через слезу, брошенную ими после исполнения очередной песни.

Но эти подлые административные барьеры, как всегда не дают в полную силу расправить силы этому молодецкому лиху и стоит только кому-нибудь из гарных хлопцев, выразительно запеть, как официант тут как тут и своим мерзким дискантом, заявляет, что правила заведения не предусматривают, чтобы кто-то, кроме ди-джея, занимался музыкальным сопровождением сегодняшнего и всех других вечеров. На что гарные хлопцы на время замолкали, но при этом их взгляды красноречиво говорили о том, куда может засунуть администрация заведения все свои правила.

А что поделать, новые правила, новые порядки, ведь жизнь не стоит на месте и современность берёт своё. Ну, как берёт, она скорее убирает старое, а на его место подсовывает уже что-то выдаваемое за своё, которое, как это часто бывает, оказывается сильно забытым старым, поданным под новой оправой и ничего, хавают. Так, например, современные заведения, избавились от устаревших, гранёных стаканов, заменив их на новые округлости, без этих смущающих ум и сознание граней. Но если стаканы исчезли с глаз долой, то это ещё не значит, что философская, со своими гранями составляющая разговоров, исчезла. Нет уж, не дождетесь и в умах, и сознании людей, помнящих и даже не заставших гранёные стаканы, всегда найдется место для своей душевной грани, которая, как зубчатая передача, всегда найдёт, за что зацепиться и увлечь своего собеседника, не только в далёкие философские дебри, но и если будет нужно, и головой об стол. Ведь грани души, это вам не стаканы и просто так, взять и отменить их, у вас ни за что не получиться.

– А тебя, как звать-то, хлопец? – после десятого своего представления, вновь начинается знакомство по кругу.

– Илья. – Уже начиная сомневаться в том, а так ли он сам зовётся, представился Илья.

– А ты не тот Илья, кой 33 года сидел на печи и всё думал слезть или не слезть. Да, вот в чём главный вопрос. – Выказывает своё остроумие, видный во всем, в особенности своего выдающегося вперёд живота, обладатель свисающих до подбородка усов Микола, который после им сказанного, закатывается от смеха вместе с другими присутствующими застольниками.

–Что сказать, народные сказки, всегда отражают в себе всю сущность народа. – Последовал слишком серьёзный ответ Ильи.

– Ну, за это надо выпить. – В очередной раз, за знакомство поднимает тост Хома. На что никто не вызывает не желание не поднять и Хома, для которого многое, а скорее почти всё, служило поводом выпить, и он, не дожидаясь остальных, опрокидывает в себя порцию огненной жидкости, привычка к которой, не вызывает в нём ни тени смущения, так часто демонстрируемой гримасами неопытных молодо-зелено пивцов.

–А это наш Хома. – Представляет того Мыкола. – И он всегда очерчивает вокруг себя круг, как в нашем случае, из его верных дружков, чтобы никакая нечисть, не смогла потревожить его мирное застолье до первых утренних петухов. – Подмигивает тому Мыкола.

– И у него даже в телефоне на одну дивчину, – уже подмигивает Илье Мыкола, – установлен сигнал в виде петушиного крика, означающего, что на сегодня всё, и пора уже её честь знать. – Смеется Мыкола.

–Да только попробуй, ко мне сунуться. – На своей волне гримасничает Хома.

– Да, Гоголь со своим Вием, в точку попал. – Попал в общее междусловье Илья, чем вызвал общую заинтересованную паузу.

–Это ты, о чём? – неожиданно для самого себя, прояснился взгляд спросившего Хомы. Илья же, заметив такое повышенное внимание к собственной персоне, не слишком-то обрадовался этому, но раз сказал «а», то и «б» из тебя,