«Вот, значит, за что они потребовали всё отдать! – Я отмахивалась от мошек японским веером. – Наверное, решили всё с процентами возместить. А ведь никогда не узнали бы про самолёты без Талибана. Только разрешать ли шмонать эти легкомоторы, если у свояков есть «красная крыша»? У Аргента-то она была, и не хилая…»

– Получается, крысятником Пилота выставили? – подвёл итог дядя. – А за это – лютый спрос. А если ещё и сдать пригрозил, то добавили.

Талибан, прикрыв щёлочки глаз, катал и катал в ладонях свои «баодинги». Разговор на короткое время смолк. И я услышала, как вдали, наверное, в посёлке часы пробили два раза.

11 апреля (ночь).

– Артём, а после кончины Аргента свояки под кем ходили? Или сами по себе?

Дядя встал, чтобы размять ноги. Походил немного вокруг стола, даже присел пару раз.

– Самим по себе им нельзя, – твёрдо сказал Талибан. – Глядишь, и другой лом на них сыщется. Тут только зазевайся! Кабы свояки себя не берегли, не прожили бы так долго и бизнес не сделали. Просчитывают каждый шаг. Если что, ушами себя по щекам не бьют. Умеют договариваться, если считают нужным. Натуры, блин, тонкие, с фобиями…

– И с какими же? – удивился дядя.

Я тоже подалась вперёд, устроив подбородок на кулаках. Почему-то стало очень смешно.

– В тусовке модно иметь закидоны, – усмехнулся Талибан. – Отметинка всегда привлекает внимание. Металлург, к примеру, облысеть боится. Сразу всем говорит про это. Вроде как благородный. Кучу «бабок» вбухал в это дело. А Валеру-Улана на сглазе заклинило. Ссыт кипятком, если на него долго и внимательно смотрят. И оба бздят, что их прикончат тем или иным способом. Не на пустом месте эти страхи возникли, кто спорит! И не одни свояки такие. Все «авторитеты» сейчас как на вертеле живут. То молебны заказывают, то порчу снимают. Знают, на что сами способны, и от других того же ждут. Улан-то огромный, толстый. Силища, как у гориллы. Один раз был под кайфом и человека придушил в ресторане. Никто и не дёрнулся, включая вышибал и мусоров. Всем властям приказ был – не трогать. Свояки правила игры давно изучили. Ведь там, у вас, сейчас прямо по Марксу – господство меча и рясы?

– Это уж точно. – Генерал Грачёв только сейчас вспомнил о своей племяннице. Он взглянул на швейцарские часы «Морис Лакруа» – подарок жены к «полтосу», с ремешком из крокодиловой кожи. Я заметила, что даже Талибан взглянул на них с завистью. – Марьяна, ты не устала? Может, спать пойдёшь? А мы здесь немного посидим.

– Нет уж, дудочки! – Я немедленно вскинулась, но тут же приняла облик покорной женщины. – Если вы хотите меня отослать, я уйду. И лучше попросить об этом прямо. Если действительно беспокоитесь, не устала ли я, то нет, не устала.

– В таком случае, сиди дальше! – довольно резко ответил дядя. Видимо, смутился из-за моего независимого нрава. – Никто тебя выгонять не собирается. Только не ной потом, что тебе не дали выспаться. У нас ещё много дел.

Тут уж мне сказать было нечего. Я часто по утрам не могла разлепить глаза и жаловалась на дядюшкину муштру.

– Да как же мы, красавица, без тебя?! – замахал руками Артём.

Он позвонил. Подтянутая молодая женщина, в лёгкой белой блузке с длинными рукавами и чёрной юбке до середины икры, в туфлях на каблуках, возникла словно из воздуха. Здесь, в ночном саду, в жаркой Греции это было тем более неожиданно.

Женщина была спокойна и улыбчива. Но я знала, что она в любую секунду прикроет собой Артёма, даже умрёт за него. Всех остальных хозяин давно уже прогнал. Передо мной вновь оказалась чашка с «напитком фараонов» или «каркаде».

– Пей, Марьяна! – Артём так набрался, что уже был готов пойти в пляс. Дядя выглядел абсолютно трезвым. – Ты единственная, кто не боится это пить. Все говорят, что напиток страшный и кровавый. А ведь ничто лучше не утоляет сильную жажду. А сколько в нём витаминов!

– Я жила на Ближнем Востоке и очень много знаю про каркаде. Могу заварить его несколькими способами. И вот ещё секрет от моей свекрови. В горячем виде напиток повышает давление, а в холодном снижает.

– Ой, какой же я дурак! – признался Талибан. – Всё время пил его горячим, а потом заснуть не мог. Слушай, малышка, разве у тебя уже есть свекровь?

– Уже нет, – всё так же раздражённо отозвался дядя. – Но была. Кстати, прекрасная женщина. Училась во Французском университете Ниццы, пока не вышла замуж.

– И моя дочь учится там! – Артём едва не захлопал в ладоши. – А что с мужем случилось? Он умер? – И скорчил скорбную мину.

– Нет, что вы! – успокоила я. – Мы просто развелись.

Артём всё же вытащил платок, промокнул глаза. И я, при свете ближайшего к нам фонаря, увидела на его руке татуировку – кинжал, обвитый змеёй. Пиджак Талибан уже снял, и закатал рукава рубашки. Нас принимал в своём поместье истинный главарь воровского преступного сообщества. Вообще-то я давно об этом знала, но окончательно прониклась лишь теперь.

– И куда отчалил Зубарев после того, как остался сиротой? Я имею в виду гибель Аргента, – оговорился дядя. – Почему они с Уланом не могли сами верховодить? Вполне уже созрели.

– Я же сказал про Маркса. – Талибан аккуратно резал ананас на кружочки. – Умные люди сейчас уходят под «красные крыши» и задруживаются с попами. Сам Аргент имел «крышей» двух родных братьев – ментовских генералов. Они, правда, уже тоже на небесах. Вернее, в аду. Отправил их туда кто-то с большими возможностями. Оба скончались от острой почечной недостаточности. Но силовиков на свете много, и свояки нашли других.

– Лаплас прославлял любой режим за возможность заниматься астрономией. – Генерал прищурился на фонарик с изумрудной свечой. Потом он поднял глаза к звёздам. – А свояки, похоже, так же философски относятся к «крышам». Позволяли бы осуществлять проекты, и Бог с ними. А там хоть красные, хоть синие…

– Да уж, Металлург вольготно себя чувствует, коли так озорует. Мочит направо и налево, в Питере и в Москве. Отсюда вывод – «крыша» у него не местного масштаба, – хмуро сказал Талибан. – Куда средства идут, точно сказать не могу. Но ручаюсь – мимо «крыши» они не проплывают. Да, супругу-то Зубарева, вроде, мочканули у вас?

– Их всех когда-нибудь мочканут, – туманно пообещал генерал.

Я положила в рот кусочек тёмного шоколада с имбирём и зажмурилась от наслаждения.

– Вот ведь гуляла баба! Как и сестра её, ныне тоже покойная. Говорят в народе: «Офицер для чувств, кучер – для удовольствия». Причём мужья были вовсе даже не против. На этого живца тоже много рыбёшки словили. Один из свояков начинал на заводе. Другой – портье в гостинице. Теперь они совсем в других отелях проживают. Например, в Париже их любимое место – «De Crillon Palace», что на Площади Согласия. Там неподалёку – престижная улица Сен-Оноре. И обязательно – на пятом этаже, самом дорогом; в именных номерах. Это такие апартаменты, что закачаешься. Панорамный вид на Эйфелеву башню. Я один раз случайно попал туда и зарёкся. В этих-то хоромах – и форменный сходняк со всего мира! Из Эквадора туда приезжают, из Колумбии, из других таких же злачных мест. Все благообразные – в смокингах, во фраках. Бабы – в брюликах. Прямо высшее общество! А полиция спокойно мимо ходит. Да там же у трети присутствующих – «красный угол», у трети – «синий», у остальных – «зелёный».