Талибан хохотал, сверкая крепкими желтоватыми зубами и похлопывая себя по бокам. Ни золота, ни пластмассы он в рот не вставил. Лицо с крутыми скулами блестело, как спелое яблоко после дождя. С каждой минутой этот человек нравился мне всё больше. И я ему, видимо, тоже. Демонстрируя очередную розу, хозяин словно невзначай обхватил пальцами мою тонкую лодыжку поверх сандалии.

Мне же до визга хотелось взглянуть на себя в зеркало. Такого декора причёски у меня не было ещё никогда. Но правила этикета не позволяли задерживать остальных. Мы должны были обойти сад, потом – дом. Отдельным пунктом программы стояло посещение особой комнаты. Там помещалась обширная коллекция нефритовых поделок. Потом я всё-таки нашла зеркало в холле.

В траве горели белые шары. Разноцветные китайские фонарики со свечками внутри качались среди чёрной листвы. Около каждого светильника роились жуки и мошки, будто натёртые фосфором. И я впервые заметила, что танец их не хаотичный, а выверенный, совершенный в своей гармонии.

Обстановка комнат убойного впечатления на меня не произвела – типичный азиатско-цыганский шик. Покрывала и подушки в стиле королевских будуаров из прошлых веков. Тюль «Аморе» – тоже с картинками под старину. Золотые и бордовые шторы из тафты, с мерцающим блеском. За прозрачной органзой – россыпь огней в море. Так обставляют своё жильё люди, пережившие трудные детство и юность. Они всецело полагаются на вкусы друзей и советы рекламщиков. Не нужно много ума, чтобы показаться им богатыми. Было бы золото, блеск, картины с королями – и ладушки.

Вот уж что меня потрясло, так это нефритовая коллекция! Этот поделочный камень имеет разнообразную окраску, а не только зелёную. Его очень чтут в Китае. Там верят, что нефритовые фигурки защищают своего владельца от потусторонних сил, обеспечивают долголетие и семейное благополучие. Эти вопросы для Талибана были очень даже актуальны. У него скопилась масса фигурок Будды и кубков. Он пользовался нефритовой посудой и шарами для массажа. Один из них Талибан постоянно катал между ладонями. Весь материал бы чистый, очень дорогой.

Талибан сказал, что коллекция перешла к нему после гибели нефритового миллионера – по завещанию. С прежним хозяином Артём долго дружил. Тот разбогател на поставках нефрита из Бурятии, с монгольской границы, в Китай. Как я уже говорила, в Поднебесной ценят этот товар дороже золота. Полудрагоценный камень второй категории называется там императорским, потому что помогает от всех болезней.

Правда, ни стоунтерапия, ни массаж гуашу не помогли другу Талибана. Он был здоров, как бык. И погиб вдали от нефритового Клондайка – в предместьях Сочи. И никакие хунхузы, охранявшие босса, не помещали людям Металлурга изрешетить из автоматов джип Талибана. На нём «нефритовый король» мчался в аэропорт. Артём собирался его провожать. Но очень кстати вывихнул ногу на теннисном корте и остался дома.

– Он был бурятом по крови. Нас считали братьями. – Артём, кряхтя, присел в плетёную качалку.

Невдалеке на вертеле жарился барашек. Вокруг стояли столы с русскими и греческими яствами. Бутылок с винами было столько, что из них могло упиться до бесчувствия всё местное население.

– Конечно, он и сам грешен был. И ментов убивал, и других старателей – как водится. Всегда выходил победителем. А на Чёрном море его не знали. Мои пули друг принял в себя. Часто снится, просит отомстить…

Наверное, другой полицейский генерал не воспринял бы этот довод всерьёз. Но Всеволод Грачёв искренне верил в судьбу, в предназначение, в карму. Ещё в девяносто втором году, в Приднестровье, молодая цыганка Ливия в точности предсказала его судьбу, включая и феерическую карьеру. И не только про него одного всё сказала правильно. Ливия не ошиблась ни в плохом, ни в хорошем. А ведь гадала при этом Андрею Озирскому. Моего дядю она вообще никогда в глаза не видела…

Я ела домашнее мороженое, пила «напиток фараонов» из лепестков «суданской розы». Меня к нему приучили ещё в доме мужа. Но, нося хиджаб, трудно в полной мере ощутить вкус – хоть напитка, хоть жизни. Лишь теперь я прочувствовала каждую ноту этой пленительной мелодии. Кроме того, был подан ореховый кофе, гранатовый чай с яблоками и лимоном. Греческой весной они были так же уместны и вкусы, как российской зимой, под новогодней ёлкой.

– Артём, ты потому и согласился встретиться с нами? – Дядя сидел, откинувшись на спинку плетёного кресла.

Он курил кубинскую сигару из ящика хозяина и покачивал ногой, обутой в молочно-белую туфлю. Пряный дым плавал в чёрном воздухе, но не мог забить природные ароматы. У ног хозяина вытянулся огромный далматин, воспитанный так же хорошо, как и прислуга. Я заметила, что у людей Талибана как будто вырвали языки.

– Есть и другие причины, но эта – главная. Мне трудно было перешагнуть через себя, наступить на своё горло. Говоря по-простому, ссучиться. Ты не обижайся, Михалыч…

– Обижаются дети, а взрослые люди принимают к сведению, – дипломатично ответил дядя. Талибан знал, что я – не просто родственница генерала, но и его сотрудница. И потому он говорил, не стесняясь. – Ты ведь и сам от Металлурга натерпелся, и от его свояка.

– За себя простить можно, забыть. Промолчать, короче. Это наши дела. Но мой друг напрасно погиб. И раз он просит, я должен исполнить. Это выше любых понятий. Я никому ничего не должен кроме него. И клятву отомстить давал только другу. А как это сделать? В Россию мне ходу нет. Не «братва» сочинская, так мусорня огребёт. Оно мне надо? Все мои люди известны, и они здесь. Я их на гибель не пошлю. Не одну ночь провёл в бессоннице. Все мозговал, как быть. И вдруг узнал, что Металлург вам наступил на хвост. Вот и решил быть полезным. Ты спрашивай, Михалыч, что тебе интересно.

– Перво-наперво, чтобы не забыть, – повару скажи спасибо. Много барашков довелось попробовать, но такого ещё не едал. Класс!

– А это я сам жарил – для дорогих гостей, – скромно признался Артём. – Когда от души, оно всегда вкуснее. А повару что? Лишь бы скорее закончить и втык не получить.

– Спасибо на добром слове. – Дядя вытер влажные пальцы матерчатой салфеткой. Чашка для полоскания с лимонной водой стояла тут же. – Марьяна, что ты сникла вся?

– Я в порядке, честное слово! Может, конечно, не выспалась. Но я внимательно слушаю.

– Нефрит такой же проклятый, как и золото, – задумчиво сказал Артём, покуривая длинную «шаманскую» трубку. – Раньше «императорский камень» по берегам Витима искали. Сколько людей сгинуло – не сосчитать! И сейчас там, как на войне. Охотники, старатели, ныряльщики… И обычные мужики – от сохи. Кому повезёт, кому нет, а конец один. Вот другу повезло. А толку что? Он ведь раньше грабил китайских скупщиков. Тогда в Сочи приехал стволы покупать. Я отказал – не было возможности. А он расстроился и уехал без охраны. Как мне жить теперь? Помоги, Михалыч!

– Расскажи про свояков этих – всё, что знаешь. И не думай, что предаёшь. Предают друзей, а врагов уничтожают. Они хотели завалить тебя, уничтожили друга. У многих с ними счёты. Но, гады, маскироваться умеют. Я вот в Сочи родился, а ничего про них не знал.