После падения с платформы Клаус поднялся первым. От удара о землю его покачивало, но боевой дух еще не покинул разгоряченное схваткой сердце. Он отбросил расколотый щит, подхватил дубину Вернера и замахнулся, чтобы добить поверженного противника. Двое приставов с трудом перехватили готовую нанести удар руку и отобрали оружие. Из разбитого носа близнеца обильно струилась кровь. Все его тело, которое при падении оказалось между мясником и землей, ныло от нестерпимой боли. При виде разъяренного Клауса он попытался подняться и тут же рухнул обратно.

– Я победил! Победил? – Клаус схватил ближайшего пристава за рукав, но тот лишь нетерпеливо отмахнулся и указал на помост:

– Отстань. Все решается там.

Иоганн не спешил. Его движения напоминали танец. Схватка на глазах многочисленных зрителей доставляла ему настоящее наслаждение, почти как с необузданной красоткой в Женском доме. Не говоря ни слова, она то испуганно ускользала от его нетерпеливых рук, то сама страстно и безудержно устремлялась навстречу, чтобы вновь оттолкнуть и еще больше распалить в ожидании нестерпимо сладкого мгновения. Но тогда их было всего двое, а сейчас вся Рига наблюдала за ним! Уходя от удара, он уже дважды, играючи, толкал соперника щитом, и каждый раз публика отзывалась восторженным воплем. Рассказы об этой битве люди будут передавать из уст в уста, он станет легендой!

Пот заливал глаза облаченного в тяжелые кожаные латы Вернера. Удары в пустоту выматывали. Каждое новое движение давалось с большим и большим трудом. Он попытался применить тактику Иоганна. Его очередной удар дубинкой вновь упал в пустоту, но он сразу же выкинул вперед щит. И попал! Прямо в ничем не защищенное правое плечо противника. Как и прежде, после нападения Вернер отскочил, но выведенный из равновесия Иоганн скривился и остался на месте. Его тело качнулось, как травинка от дуновения ветра, он ступил вбок, споткнулся и едва не упал. Воодушевленный близнец ринулся на легкую добычу. Ничто больше не могло удержать разъяренный сгусток тяжелых лат, щита и разящей наотмашь дубинки. И ничто не остановило. Подобно Клаусу, Иоганн нырнул в ноги соперника и ловко подсек одну из них. Лишенное опоры тело близнеца по инерции пролетело вперед, к краю платформы и дальше, головой прямо в поднявшегося наконец брата. Иоганн торжествующе вскинул руки. Под рев толпы Клаус взлетел на платформу и кинулся к Иоганну в объятия.

– Я богат, богат. Спасибо, друг!

– Мы богаты, – напомнил рыцарь.

На помосте уже полным ходом разыгрывалось новое представление. На площадку, вновь окруженную плотным кольцом людей в длинных черных плащах, взошел человек в ярко-красном шелковом одеянии с пышными рукавами и золотым поясом. Его голову венчал высокий красный тюрбан, в руках была большая плетеная корзина. Он взмахнул рукой, и в его ладони возникла флейта. Он поднес ее к губам, подошел к одному из углов площадки и заиграл незамысловатую мелодию.

Увидав Зару, Вальтер подошел к ней вплотную и слегка сжал ее локоть. Она благодарно прижалась к нему плечом.

– Его игра ничто по сравнению с твоей. Почему ты не играешь сам?

– Не спеши, это не главное его искусство. Ты готова?

– Я… – тело Зары напряглось. – Давай поговорим об этом позже. Не здесь.

Обойдя каждый из четырех углов площадки, факир отложил флейту на деревянный настил, подошел к корзине, приоткрыл крышку и быстрым движением выудил из нее живого гуся. Крепко держа возмущенно бьющую крыльями птицу за шею, он поднял ее высоко над головой и вновь обошел платформу по периметру.

– Почем гусь к праздничному столу? – выкрикнул кто-то, и в толпе раздались смешки.

Факир приложил ладонь к уху и сделал вид, что прислушивается. Затем, словно поняв, чего от него хотят, он закивал в ответ, вытянул руку с гусем в сторону предполагаемого покупателя и вдруг одним движением второй руки оторвал гусю голову.

В толпе ахнули. Белые перья птицы окрасились кровью. Обезглавленный гусь выскользнул из руки факира, шлепнулся на настил и внезапно понесся к краю площадки. Зрители отшатнулись в ужасе. Но путь гуся оказался недолог. Привязанная к ноге веревка натянулась, гусь шлепнулся на бок, вскочил вновь и понесся в другом направлении. В толпе заплакал испуганный ребенок, публика возмущенно загудела. Факир извиняющимся жестом приложил к груди руки, потом неуловимым движением метнулся к гусю, вновь схватил его за шею, поднял в воздух, приставил оторванную голову на прежнее место и разжал ладонь. Толпа отозвалась изумленным вскриком. Шею и грудь птицы покрывала кровь. Гусь, оказавшись на настиле, недоуменно завертел возвращенной головой, вскрикнул для порядка, словно проверяя исправность голосовых связок, захлопал крыльями. Факир повернулся лицом к епископу и раскланялся.

– Чудо!

– Это колдовство!

– Это…

Зара повернулась к Вальтеру и дернула его за рукав. Глаза ее были широко расширены, голос прерывался.

– Ты знал об этом, ты знал?

– Если ты о гусе…

– Этот факир может оторвать человеку голову и потом приставить обратно? Это же чудо!

Даже епископ с трудом сдержал эмоции после трюка с гусем. Губы его пересекала довольная усмешка. Завтра и еще долго люди будут говорить только об увиденных чудесах, а ведь это только начало. Людей на празднике, конечно, могло бы быть больше. Каупо обещал прибыть со своими людьми, но так и не появился. Что могло его задержать? Не пришел пока и ожидаемый корабль с Готланда. Не откликнулись на приглашение в замке Кукенойс. Но Вальтер постарался на славу. Жаль будет с ним расставаться, мог бы еще пригодиться. Тем более что никаких куршей не видно – корабль с разведчиками прошел до низовьев Вены и никого не обнаружил. Хотя в таких ситуациях надо полагаться на холодный рассудок, не на чувства. Другой миннезингер еще найдется, всегда находится. Заговорщиков в Риге хватает и без него. Порой кажется, что нити заговоров сплелись в такой клубок, что из него уже не выпутаться. Оставь Вальтера – и будет он висеть над головой, как Дамоклов меч. Да и Зара, с ней тоже творится неладное. На последней исповеди в ее голосе появилось что-то новое, словно ее одолевают сомнения, а любые сомнения – это от лукавого. Он посмотрел на своих соседей. Гогенфауер нетерпеливо подскакивал на месте, лицо его светилось счастливой улыбкой.

– Вы видели, вы видели? – повторял он.

Магистр пожал мощными плечами.

– Факира надо приписать к ордену лекарем. Чтобы возвращал нашим отрубленные руки или головы. А у язычников пусть просто отрывает головы, как у гуся, зачем они им?

Епископ поморщился.

– Не пристало христианину в сердце своем взращивать ненависть к язычникам. Они нам не враги, а заблудшие души, ждущие от нас спасения.

– И еще они покупают наши товары не хуже крещеных, а зачем им товары, если не будет голов! – подхватил Гогенфауер и радостно загоготал.