— Ну, это не страшно, — Гало стащил с головы шлем и подставил лицо падающим с неба каплям, однако мелкий моросящий дождик не мог дать молодому человеку ожидаемого облегчения. Он даже не в силах был смыть засохшую кровь у того на виске. — Это ты легко восстановишь.

— Так чем у вас всё закончилось? — Броня попыталась вернуть разговор в старое русло. — Почему эта девица решила вас бросить и притащиться к нам с Дарком? Вы смогли её переиграть?

— Скорей, это вам удалось её переиграть, — пояснил великан, недовольно морщась от разочарования. — Думаю, вы сделали что-то, что заставило её всё бросить и тащиться в вашу сторону. К тому времени оглушённый ханурик уже успел прийти в себя, но без высоконасыщенного праха он, как противник, яйца выеденного не стоил.

— А я весь бой по укрытиям жалась, — вздохнула Фортуна. — Признаться честно, я даже обрадовалась, когда обнаружила разорванного на куски Дарка: наконец-то и от меня была хоть какая-то польза.

— Мы с самого начала не рассчитывали на помощь ни твою, ни твоего отца, — уверенно сказала Броня. — И если бы не вы двое, это сражение, думаю, было бы уже проиграно.

Тем временем процессия добралась до ворот, за которыми их поджидал бронированный микроавтобус в сопровождении вооружённых людей. Впрочем, эти господа были не из “Стит”, а из какой-то другой конторы — в темноте сложно в должной мере разглядеть символику, однако ярко-жёлтая молния угадывалась даже в условиях нехватки освещения.

— Пан Штернберк! — подала голос приятная женщина в броском, подчеркивающим изрядные достоинства хозяйки, некромагическом доспехе, несколько, впрочем, не дотягивающем по вычурности до того, что носила любительница зазубренных мечей. — Сектор чист, транспорт готов к отправлению.

— Бенэ, — кивнул ей в ответ отец Фортуны. — Выдвигаемся к усадьбе Маллоев: нужно вернуть родителям их сына, да и нам с паном ректором найдётся, о чём поговорить.

1.

Бывают моменты, когда мозг попросту отказывается работать.

Такое случается в конце тяжёлого рабочего дня. Или же после серьёзного эмоционального напряжения. Некоторые теряют голову в окружении красивых женщин, не обременённых одеждой.

Броня же выбила все три пункта из трёх.

Ощущение, на самом деле, просто отвратительное. Нет, не само по себе, а именно с учётом контекста происходящего. Синеглазка и сама любила включить какой-нибудь безмозглый индийский кинчик или запустить ненапряжную глуповатую игрушку из категории “нажми “хи”, чтобы победить”. Но исключительно в те дни, когда над головой не висел дамоклов меч, а все проблемы либо уже решены, либо имели крайне низкий приоритет.

Однако отсутствие возможности построить простейшую логическую цепочку, когда тебе кровь из носу нужно восстановить потерянные воспоминания, чтобы хоть как-то ориентироваться в происходящем, причиняло почти физическую боль.

— Перестаньте хмуриться, слечна Глашек, — приятный мягкий голос пани Маллой обволакивал и погружал в себя, подобно пенной воде частных бань, призванной очистить тело девушки от грязи, а её душу — от тяжести переживаний о судьбах мира. — Утро вечера мудренней, да и вашему разуму не пойдёт на пользу перенапряжение. Доверьтесь специалисту: вы не первый берсерк в моей практике. Дайте стрессу уйти, прежде чем браться за восстановление памяти.

Последние полчаса Броня провела, если не считать следующих тенями за своими хозяйками камеристок, в компании Илеги, Фортуны, а также дочери и жены пана ректора. Последняя активного участия в процессах омовения и исцеления безродной не принимала и по большей части занималась тем, что источала заразительное спокойствие да следила за успехами юной Гиацинт, ассистирующей слечне Штернберк.

К этому моменту все физиологические повреждения были найдены и устранены. Какое-то время Броня ещё пыталась уследить за потоком диагнозов и медицинских процедур, но крайне быстро осознала, что ничего не может запомнить и лишь путается в специфичной терминологии лекарей, а потому просто закрыла глаза и отдалась на растерзание трём парам девичьих рук.

Тепло воды, мягкость пенки, потусторонний магический холод и ласковые прикосновения, даже близко не выходящие за грань приличий, слились в единый инструмент подавления воли. Они выступали на одной стороне с ленью и праздностью, а приятный голос пани Маллой безжалостно лишал последние искорки энтузиазма хоть какого-то доступа кислорода.

Тёплый поток воды, послушно следующий за шёлковым прикосновением чьей-то ладони, смыл пену с правой руки синеглазки.

— Вот, видишь? — голос Фортуны. Вопрос обращён отнюдь не к Броне, а к Гиацинт.

Самая юная из присутствующих здесь дам, судя по ощущениям, уже устала от лекций и была бы рада сменить тему беседы, но всё ещё продолжала делать вид, что её крайне интересует лечебная некромагия.

— Больше нет такой сильной бледности, — вещала свои наблюдения Маллой-младшая. — Кожа выглядит точно также, как на соседних участках.

— А, самое главное, никакой занудности с подбором пигмента, — горделиво продолжала Туна. — Просто добавляешь меланина “на глазок” в молодую кожу, а затем растираешь, равномерно распределяя его по всей поверхности. Всё, что остаётся сделать — это сверить оттенок со здоровым образцом, но тут требования уже не настолько жёсткие.

Броня вдруг почувствовала, что кто-то берёт её левую руку и тянет на себя.

— По-моему, тут перебор по бокам, — подала голос Илега. — Вот, смотрите, на исходном образце переход между тёмной внешней стороной и светлой внутренней не такой контрастный.

— Не вопрос, сейчас уберём… — безродная вновь ощутила мягкие поглаживающие движения изящных мальчиков Фортуны. — Тут очень важно не переборщить, потому работать лучше рукой, а не волшебной палочкой. Кроме того, нельзя сильно давить, иначе кровь приливает и оттенок меняется.

— А можно было просто оставить белую полоску и подождать, пока загар сам сделает своё дело, — попыталась внести свою лепту Броня, не особо надеясь впрочем быть услышанной.

— Какие глупости, моя дорогая, — фыркнула пани Маллой. — Подобные мелочи крайне много говорят о статусе.

— Мне казалось, что мой статус крайне низок, — пробухтела синеглазка.

— Вам совершенно неправильно казалось, — в беседу вмешался характерный звук позвякивания хрустальной ножки бокала о кафель. — Вас выделили среди других безродных. И это отнюдь не случайное стечение обстоятельств: беда, пришедшая в ваш дом, лишь ускорила давно идущий процесс.

Броня не выдержала и открыла глаза.

Пани Маллой сидела прямо напротив. Красивая. Властная. Она держалась так, будто бы не в банях находилась, а принимала гостей на веранде. Ни капли смущения и полная расслабленность. А разве могло быть иначе, если даже её волосы, собранные в высокую причёску, чтобы не намокнуть, выглядели, как при параде. Даже вода и пена прониклись образом и целомудренно сокрыли сочный бюст высокой госпожи.